— Пора утихомирить — с верхних площадок башен мы сможем это сделать поточней, чем они.
— Можно, Учитель, судя по всему, все их катапульты уже на местах. Завтра они полезут на стены, — ответил Куг, проследив полет очередного камня, расколовшегося на половине высоты соседней башни.
— Жаль, что все штурмовые башни порушить нельзя — некоторые далеко. Начинай, Куг.
— На всех башнях, приготовиться! — крикнул Куг, растягивая слова, продублированные связными у переговорных труб. — Сначала камнями пристреляемся, а потом и горшки с огненным студнем запустим — чтобы меньше тратить, — объяснил Куг Ису. — Теперь перехожу на поражение, — отметив падение камней, вошел в азарт Куг.
Он смотрел только на пыль у имперских катапульт, поднятую падающими камнями, и обломки одной из них. Был полдень. Прямое солнце безжалостно четко вырезало в безоблачной сини стремительный хаос гор. И загустевшую тишину после пыльного грохота падающих камней.
Наместник наблюдал за обстрелом крепости с вышки укрепленного лагеря, который успели обнести валом с частоколом и опоясать рвом. Видно было хорошо, расстояние едва превышало километр. Он видел, что камни из катапульт не причиняют вреда стенам. Одно несколько успокаивало — пока осажденные не отвечали, видимо, у них не было метательных машин. Тогда — молотить по стенам можно беспрепятственно, пока не появится брешь, должны же они когда-нибудь расколоться! Но эта мысль рассеялась с первым упавшим камнем, выпущенным с вершины крепостной стены. Липпин сразу сообразил, к чему это может привести.
— Немедленно откатить все осадные башни! — крикнул он, перегнувшись через перила, стоявшему внизу вестовому.
И снова обратился к происходящему вдали. Картина теперь переменилась: спокойно, вне досягаемости имперских катапульт, баллисты последователей неторопливо посылали камень за камнем на имперские позиции.
«Одну разбили», - бесстрастно отметил про себя наместник.
— Кто? А, это ты, Гелл, — услышав поднимающиеся шаги тысяцкого, не повернул головы Липпин, — противник снова преподает нам урок, не слишком ли много?
— Боюсь, мне придется лезть на целые стены!
Липпин не успел возразить своему тысяцкому.
Дым и пламя, горит земля вокруг катапульт! И осадная башня!
— И вторая осадная башня вспыхнула, Гелл.
— А ведь из сырого леса и крыты мокрыми шкурами, чем это они? — словно кто-то смог бы ему ответить, спрашивал тысяцкий.
Когда возвратился посыльный, горели уже четыре осадные башни, расположенные в пределах досягаемости крепостных баллист. Первые две уже рухнули, а две другие, обнажив огненные ребра, горели быстрым сухим огнем.