Стрела Аримана

Настоящего клева не было. Так, мелочь какая-то барахталась в садке, крупная не брала. Я сидел, съежившись от холода, и тупо смотрел на поплавок. Стояла середина мая, и, хотя днем уже припекало по-летнему, ночи были холодными.

Было около пяти утра. Костер догорал, лишь тонкие струйки дыма поднимались от еще не остывших углей. Густой туман стлался над водой, скрывая противоположный берег. В такие минуты возникает ощущение одиночества и покоя.

Будучи заядлым рыболовом, я все выходные проводил на Истринском водохранилище. Мне нравился сам процесс ловли, я мог часами сидеть не шелохнувшись и смотреть на поплавок. И все же, когда приходилось возвращаться домой пустым — мелочь я всегда выпускал, — я всякий раз зарекался: «Все! Баста! Пропади она пропадом, эта рыбалка! Ноги моей здесь больше не будет!»

Не везло и в то утро. Чтобы малость взбодриться, я уже дважды прикладывался к бутылке. Не помогало. «И чего ей только надо?» — думал я, с тоской глядя, как рядом играла крупная рыба.

К семи часам туман рассеялся. Стало заметно припекать.

Откуда-то издали послышался нарастающий шум.

Солнечный луч, пробившись сквозь листву, упал на мою лысину. Машинально проведя по ней ладонью, я в страхе отдернул руку. Замечательной, ухоженной лысины и в помине не было, всю мою голову покрывала жесткая щетина. Я резко обернулся. В глаза ударил синий солнечный луч, а из ближайших кустов полилась ария Марии Магдалины в исполнении Михаила Боярского. Я вскочил и пошел к поющим кустам. Музыка доносилась из огромного муравейника. Я наклонился, чтобы лучше рассмотреть его, и в тот же миг из муравейника высунулась волосатая рука о шести перстах, унизанных кольцами с натуральными изумрудами. Рука больно ущипнула меня за нос

— Ой! — отпрянул я, схватившись за нос, который моментально распух.

Непонятный гул усиливался,

Мне стало не по себе. Дело принимало скверный оборот, надо было немедленно сматывать удочки. Ко всему прочему сильно зачесалась голова, причем чесалась она изнутри. Как я ни скреб ее, как ни пытался унять зуд, все напрасно.

«Так. Или я свихнулся, или это проделки Фикса», - решил я, сам не сознавая, что именно понимал под проделками последнего.

У костра все было по-прежнему, только возле рюкзака важно вышагивала большая рыжая ворона. Она нагло улыбалась.

— Кыш! — крикнул я.

Ворона взмахнула крыльями, но не улетела, а села на палатку. Краем глаза я увидел, как дернулся и стремительно пошел под воду поплавок. Я едва успел ухватить удочку. «Видать, здоровенная взяла!» — обрадовался я, забыв обо всем на свете.