— Ну ты, старик, и выдал! Не ожидал.
Что же касается моих ближайших коллег, то Балбесов и Петя-Петушок решили разделить со мной все тяготы триумфа и принимали поздравления. Тамара Андреевна так и вилась вокруг меня и была на седьмом небе от счастья. Еще бы! Пол-института имело возможность лицезреть ее сегодня! Не было лишь Евграфа Юрьевича. Он укатил в местную командировку.
Кульминацией дня стал звонок поверженного гроссмейстера. Он предложил мне выступить с ним в паре на ближайших международных соревнованиях. Я пообещал дать ответ через несколько дней. Дескать, надо подумать. Знай наших!
Но утром следующего дня я лишился ореола славы. И виной тому стал Евграф Юрьевич. Не успел я войти в лабораторию, как поймал на себе пристальный взгляд шефа. «И не стыдно?» — как бы вопрошал этот взгляд. «Да стыдно, но что ж теперь делать!» — промелькнуло у меня в голове.
— Проходите, проходите, дорогой Николай Николаевич, — сказал завлаб, не опуская глаз и не моргая. — Садитесь.
Я вошел и сел, но почему-то не на свое рабочее место, а на стул рядом со столом шефа.
— Наслышан о ваших подвигах. Удивили вы меня. Как же вам это удалось?
Я развел руками.
— Да знаете ли… — я замялся, — и сам не ожидал.
— Вот как? Интересно. А я ведь тоже в молодости в шахматишки поигрывал. Не желаете ли партийку сыграть? — спросил он и извлек откуда-то из-под стола доску с уже расставленными фигурами.
Шеф частенько ставил меня в тупик. Я ожидал от него всего, что угодно, но такого…
— Как? Прямо сейчас? Здесь?
— А почему бы и нет?
Тамара Андреевна ойкнула, Балбесов захихикал, а Петя-Петушок выключил плейер и снял наушники, отчего лицо его приняло осмысленное выражение. Тут как на зло в комнату заглянули еще несколько человек, чтобы выразить свое восхищение моей победой. Все замерли в изумлении, услышав предложение шефа, смотрели на меня и ждали, что я отвечу. Мне же оставалось одно — соглашаться, ибо отныне я был не просто старший инженер Нерусский, а шахматных гений. Я просто обязан был принять вызов Евграфа Юрьевича.
— Что же, сыграем, — махнул я рукой. — Была не была!
— Три партии, идет? — подхватил Евграф Юрьевич, прищуривая один глаз.
— Идет!
Шеф тотчас расчистил стол, поставил доску и деловито предложил:
— Играйте белыми, Николаи Николаевич. Уступаю.
— Нет, ну зачем же… Я могу и черными. С Ивановым-Бельгийским я играл черными.
— О! — Евграф Юрьевич понимающе кивнул. — Черные приносят счастье. Именно поэтому и уступите их мне: я очень боюсь проиграть.
В его словах звучала двусмысленность. Однако я не мо! понять, о чем он думает, его мозг был закрыт для меня.