Кучецкой обернулся ко мне:
— Молодец! Понимаю, что дело сие — не воинская служба, однако справился быстро и блестяще! Напомни мне свою фамилию.
— Боярин Михайлов, Георгий. Кучецкой оглядел меня с головы до ног.
— Почто одежда недостойная?
— Для дела надо было.
— А, ну тебе лучше знать. Не хочешь ли дьяком в Разбойный приказ? Государю нужны такие — разворотливые, умелые.
— За предложение спасибо, только привык я к городу — земля у меня здесь, семья, дом.
— Не хочешь в Москву, стало быть? — помрачнел стряпчий. — Ладно, оставайся здесь, от государя и от меня возьми за труды.
Боярин снял с шеи толстенную витую золотую цепь и возложил на меня.
— Благодарю, о службе твоей самому государю доложу.
Кучецкой повернулся к воеводе:
— Гляди-ка, Плещеев, какие люди у тебя тут живут. Таких наверх выдвигать надо!
Воевода угодливо улыбнулся.
— А с татем что делать?
— Что с ними, душегубами, всегда делают — казнить смертью. Да желательно, чтоб помучился напоследок. Вот что, воевода, пусть палач им завтра займётся — может, ещё чего интересного расскажет, вдруг за ним не одно злодейство. Всё пусть выпытает, до донышка, а опосля — четвертовать.
Услышав столь суровый приговор, купец задёргал ногами, завыл.
Стряпчий подошёл к злодею, пнул его красивым сафьяновым сапогом в лицо.
— А ты чем думал, когда убивал? Мы с боярином, дружком моим стародавним, вместе на татар ходили. Рубился он славно, в таких жестоких сечах бывал, а выжил. Ты же, пёс смердящий, червь навозный, его жизни лишил.
Стряпчий повернулся к воеводе.
— Дом и хозяйство его продать, половину — в государеву казну, половину отдать боярыне, без кормильца она осталась.
— Всё исполню, боярин.
— Так государю и доложу. Ну, прощевайте. Даст Бог — свидимся.
Стряпчий подошёл ко мне, пожал руку:
— Молодец, не посрамил боярской чести, быстро злодея сыскал. Зря от места дьяка Разбойного приказа отказался, зря. Государю нужны такие люди, что не только задницами лавки протирать могут. Успехов тебе, боярин Михайлов. Хочу и в дальнейшем о тебе только хорошее слышать.
Кучецкой и Воронцов вышли. Воевода Плещеев с облегчением выдохнул, вытер рукавом пот со лба, сел.
Видимо, высокое начальство его напрягало, побаивался он их. Вернее — не столько их, сколько того, что злодея не поймают.
— Эй, кто там?!
Вошёл гонец. Воевода указал ему на лежащего татя:
— Зови городскую стражу — в подвал его, в холодную.
— Слушаю.
Гонец выбежал.
— Спасибо, Георгий, выручил ты меня.
— Зато я сегодня ещё не ел. Удружил ты мне, воевода, с этим ублюдком. Моё дело — деревней своей заниматься, да сабелькой вострой на поле брани махать.