— Ах, ваши орудия, Бонапарт… — артистично поиздевался над ним майор. — Как их нам будет здесь не хватать!
— Вам не кажется странным, товарищ майор, что за два артналета противник ни разу не попытался поразить мост? А самолеты даже не приближаются к нему.
— Да? Самолеты даже не приближаются? — удивленно переспросил он, подозрительно как-то оглядывая боевые порядки охраны моста.
— Вот именно, — мстил ему за «Бонапарта».
— А что в этом удивительного, лейтенант? Для себя берегут. Он им, гнусавым, самим позарез нужен будет. Попробуй заново такой отгрохать. Да только черта лысого они его получат. Пусть похлебают водицу с подручных средств. А самолеты еще и зениток боятся. Двоих мои зенитчики уже «приголубили».
— Извините за навязчивость, товарищ майор, но мне кажется, что здесь все сложнее.
— В смысле?..
— Гитлеровцы что-то замышляют. Надо бы усилить бдительность охраны.
— Они это давно замыслили, лейтенант. Задолго до 22‑го июня. Еще в Берлине. По штабам-рейхстагам. Жаль, мы их вовремя не раскусили.
— А не раскусив, проиграли половину сражения. Еще до его начала.
— Что-что?!
— Да это я так… По части военной теории.
— Ах, военной теории, мой Бонапарт…
— Мост они конечно же не трогают из уважения к таланту мостостроителей. Уже за это мы должны уважать их.
— Ну, ты наглец, комендант. Посмотрим, как ты и твои дотники будете выпендриваться завтра, когда немцы выкатят орудия на обрывы, на прямую наводку.
— Зачем же так оглуплять противника, товарищ командир! — И, смерив друг друга уничижительными взглядами, они разъехались.
Томенко показался Громову угловатым подростком. Худенький, почти хрупкий, с золотоволосым школярским чубчиком, которого младшóй все время энергично взъерошивал, чтобы тот выглядел пышнее, чем есть на самом деле, он уже ждал Андрея у входа.
Обняв лейтенанта как старого знакомого и покровительски похлопывая по плечу, он сначала показал свое убогое «хозяйство» — пулеметную и артиллерийские точки. Проделал он это с гордостью коменданта мощной крепости, неприступной твердыни. Вот уж над кем потешился бы майор-бонапартист! «Ах, ваши неприступные бастионы, мой Бонапарт!»
— Давно обживаешь? — поинтересовался Громов.
— С третьего дня войны.
— Старожил. А я только принял командование. Как считаешь, надежный пункт? — это был вопрос так, для поддержания разговора. Однако младший лейтенант отнесся к нему со всей возможной серьезностью.
— Если во фронтовой обороне, то да. Бетон крепкий, запас снарядов имеется. Автономность деятельности при пополняемом гарнизоне… Но ведь нас наверняка оставят «держаться до последней капли крови». А для круговой обороны ни мой, ни твой, ни все прочие доты не приспособлены. В самой инженерии своей не рассчитаны: мертвая зона, легко простреливаемые врагом подходы к доту, отсутствие окопов и дзотов системы прикрытия… — поняв, что увлекся, Томенко вопросительно взглянул на коллегу.