и
о) в ударном положении, привела к наличию так называемых беглых гласных в современном русском языке:
день, но
дня, сон — сна, лоб — лба и т. п.
Такого рода явления нередко приводили к нарушению этимологических связей между словами. Например, глагол спать трудно фонетически увязать в рамках современного русского языка с существительным сон (кроме начального с- у них нет ничего общего). Между тем перед нами — слова общего происхождения; но у глагола съп-aти (сравните: за-сып-ать) синкопировался гласный ъ, а у существительного *съп-н-ъ — согласный п, с последующим переходом гласного ъ в о в ударном положении. В русском языке имеется большое количество слов, этимология которых оказалась затемнённой из-за выпадения звуков, происшедшего в различные исторические эпохи.
Явление, прямо противоположное синкопе, представляет собой вставка так называемого «паразитического» звука в определённых группах согласных. Наглядным примером этого явления могут служить просторечные формы типа ндрав или страм. Правда, написание д и т у данных слов орфографическими нормами не предусмотрено, и сами эти слова в подобной форме не входят в русский литературный язык. Но вот, например, слова из литературного языка — остров и струя — содержат точно такое же «паразитическое» т, как и в слове страм. И только почтенная древность этой вставки в первых двух словах позволяет нам относиться к ней вполне терпимо. О вставном характере т в словах остров и струя свидетельствуют соответствия в родственных языках: литовск. srauja [срауя] ‘струя’, др. — индийск. sra-vati [срáвати] ‘течёт’ и др.
Легко убедиться, что и выпадение того или иного звука в слове, и вставка лишнего звука приводит подчас к существенному изменению фонетического облика слова, а это в свою очередь затрудняет его этимологический анализ.
В диалектах русского языка на месте нашей литературной ладони можно встретить также, другое слово: долонь. Какое же из этих слов является более древним и как они связаны между собой? Прежде всего, в русском литературном языке имеется устаревшее слово высокого стиля — длань, которое при сопоставлении с долонь явно указывает на старославянский источник. И действительно, в старославянском языке мы находим слово длань, в болгарском и сербском — длан и т. д. Во всех славянских языках, даже в белорусском и украинском, мы встречаем «двойников» нашей долони, а не ладони. Литовское слово delnas [дялнас] ‘ладонь’ окончательно решает вопрос: форма долонь (и длань) древнее, чем ладонь.
Откуда же взялось это последнее, столь привычное для нас слово?