Три часа спустя, когда ночь вступила в свои права, Лукан с воинами — все при полном вооружении — сидели в черном минивэне, припаркованном в полумиле от заброшенного приюта.
Фотографии Габриэллы оказались крайне полезными при планировании рейда. Благодаря им воины получили представление о внешнем виде здания, внутренних помещениях, включая бойлерную, узнали о подвале, различных коридорах и лестнице, нескольких возможных входах. Габриэлла умудрилась даже заснять несколько видеокамер наблюдения, которые, как только воины проникнут в приют, нужно будет сразу же вывести из строя.
— Самое простое — попасть внутрь, — сказал Гидеон, когда они перед самым выходом еще раз обсуждали основные моменты операции. — Я отключу камеры в подвале, но заблокировать сигнал еще двух дюжин наверху, не растревожив кровососов, довольно сложно.
— А как люди-то растревожатся. Это тоже нельзя сбрасывать со счетов, — сказал Данте. — Ну что Нико так долго возится с этим газопроводом?
— Вон он, уже идет, — указал Лукан, заметив силуэт вампира, двигавшегося от деревьев к машине.
Николай открыл дверцу и опустился на сиденье рядом с Тиганом. Он стянул черную маску, его голубые глаза возбужденно блестели.
— Плевое дело. Газораспределительная станция находится с западной стороны приюта. Может, кровососы газом и не обогреваются, но оттуда идет довольно разветвленная сеть.
Лукан поймал нетерпеливый взгляд Нико.
— Итак, мы попадаем внутрь, раскладываем подарочки и удаляемся…
Нико кивнул:
— Даете мне сигнал, и я запускаю искру в основную линию. К моменту, когда мы вернемся к машине, детонируют си-четыре [13]. И все выглядит так, будто взрыв произошел из-за утечки газа. А если в дело захотят вмешаться службы безопасности, то, думаю, граффити на стенах некоторое время будут водить их по ложному следу.
А воины тем временем смогут вплотную заняться своими врагами, главным образом тем П1, который, как подозревал Лукан, возглавил новый мятеж Отверженных. Взрыв штаб-квартиры должен будет заставить этого ублюдка выйти из тени.
Лукану не терпелось приступить к делу, а вернее, поскорее завершить его, он рвался в бункер, там ему нужно было решить другую проблему, касавшуюся его лично. Он оставил Габриэллу огорченной и растерянной.
И теперь Лукану следовало сказать ей то, о чем он не готов был не только говорить, но даже думать, особенно сейчас, когда сила собственных чувств ошеломила его.