Солидный, в черной бархатной фуражке и белом кителе, проводник ловко выставил на вагонном столике «пару чая» — пузатый фарфоровый чайничек, исходящий удивительно ароматным парком, сияющий хрустальный стакан в начищенном до бледно-голубого лунного сияния серебряном подстаканнике, вазочку с разноцветным колотым кусковым фруктовым сахаром, прикрытую белопенной салфеточкой плетеную корзиночку с мягкими, изумительно пахнущими ванилью, обсыпанными маком крендельками…
А ведь это — второй класс! Эх, вкусно жили предки наши!
Хотя почему предки и почему же — жили? Это я сейчас так живу… и сейчас только от меня зависит, чтобы все так и осталось… Ну вот уж хер вам, господа зарубежные империалисты! Не будет в моей России ни революций, ни мировых войн… Никогда!
Эх, что-то аж сердце защемило от тоски… Неврастения, батюшка ты мой!
Налив себе дрожащими от приступа внезапного гнева руками кирпично-красный, «конский» чай в хрустальную глубину стакана, я взял из вазочки салатовый кубик сахара и своими новыми, молодыми, крепкими зубами тут же его и разгрыз… во рту вмиг пахнуло осенним, бунинским ароматом антоновского яблока, найденного в сырой, палой листве старинной заброшенной усадьбы…
Неторопливо выпив три стакана горячего, ароматного чая, я призадумался: а что же мне все-таки делать? Судя по всему, застряли мы в Бологом всерьез и надолго. Поезд стоял уже часа три, что на этой магистрали считалось случаем экстраординарным! Надо было выходить из вагона и искать альтернативный способ добраться до Москвы.
Отдав гривенничек весьма вежливо, но отнюдь не угодливо, поклонившемуся мне проводнику (человек честно и достойно делает свою работу, но он вовсе не ярославский холуй в тестовском трактире! А служащий железной дороги!), я шагнул из вагонного тамбура, вкусно пахнущего углем, на высокий, «островной» перрон, с обеих сторон окружающий белокаменный, с полукруглыми арками, трехэтажный классический вокзал, построенный учеником великого Константина Тона. Слева, в виде средневековой ротонды, возвышалась водонапорная башня, справа алело полуциркульное здание паровозного депо… Впрочем, как говорят дорожники, это депо никогда толком не эксплуатировали, держали как резервное, а также базой пожарного и ремонтно-восстановитель-ного поездов.
Пройдя по покрытому шестиугольными гранитными плитками перрону, я направился в монументальный станционный буфет, огражденный от платформы навесом, опирающимся на чугунные, художественного каслинского литья столбы.
В мое время я бы сейчас просто перешел на другую платформу, соответственно на станцию Бологое-Московское, сел бы себе на «собаку» (длинное, зеленое, с желтой полосой, пахнет колбасой! — тверская электричка!) и спокойно доехал до Калинина… до него всего-то 162 километра! А там уж сел тоже на электричку, но уже московскую. И вечером гарантированно был бы в Белокаменной!