Понимая, что ей все равно надо держаться, Лиз упорно работала с утра до ночи, цепляясь за привычный распорядок. Вот единственная сторона жизни, в которой она была уверена и считала, будто может ею управлять. Хотя следование раз навсегда заведенному режиму вносило в ее дни видимость порядка, душевного спокойствия Лиз лишилась. Она с подозрением рассматривала каждого клиента. Приближался летний сезон, и ее дайвинг-центр процветал. И хотя работа уже перестала быть для нее смыслом жизни, она по-прежнему работала без выходных.
Джонас легко порвал ткань ее жизни. Он потянул за несколько нитей и разом все изменил. Лиз уже свыклась с мыслью, что все изменилось бесповоротно, но пока не знала, как ей жить дальше. Когда Джонас уедет — а он непременно уедет, — ей придется заново учиться подавлять желания и гнать прочь мечты.
Они непременно разыщут убийцу Джерри Шарпа. Они найдут человека с ножом. Нужно верить, иначе невозможно жить. Но когда опасность минует, когда они узнают ответы на все вопросы, все станет другим. Джонас стал неотъемлемой частью ее самой. Он уедет, и образуется дыра, пустота. Придется приложить все силы, чтобы эту дыру залатать.
Ткань ее жизни и прежде безжалостно мяли и рвали. Лиз утешала себя тем, что ей удалось все починить. Правда, ткань стала совсем другой, не такой, как прежде, но дыру она залатала. И теперь залатает. Иначе нельзя.
Иногда она металась в кровати до рассвета, не в силах заснуть. В голову лезли страшные мысли: наверное, латать дыру придется прежде, чем она достаточно окрепнет.
Джонас слышал, как она беспокойно ворочается рядом. Постепенно до него дошло, что Лиз практически перестала нормально спать. Ему хотелось, чтобы она прижалась к нему, доверилась ему, но он понимал, что этого не будет. Она слишком независима — и вовсе не уверена в себе. Признаться в том, что она не может без него обойтись, ей трудно, почти невозможно. Она не привыкла ни с кем делиться тяготами жизни. Впервые в жизни ему захотелось успокоить, утешить ее. Всю свою сознательную жизнь Джонас тщательно подбирал себе удобных спутниц, у которых не было проблем, которым не нужны были ни советы, ни утешения, ни поддержка. Утешение и поддержка означают эмоциональную привязанность, к которой он считал себя не способным. Не из эгоизма, а из осторожности. Всю юность, все молодые годы Джонас только и делал, что латал за братом дыры и склеивал осколки. Поэтому он бессознательно противился положению, в котором придется оказывать такие же услуги кому-то другому.
А теперь его все сильнее влечет к женщине, которая излучает чистое чувство и тут же сама его залавливает. Он все больше влюбляется в женщину, которая упорно отказываться признать, что он ей нужен. Лиз сильная, умная и волевая, она привыкла сама о себе заботиться. Но ее глаза полны грусти. И в то же время они такие манящие! Он готов пойти на что угодно, лишь бы избавить ее от боли.