— Хе! — громко удивился с дивана Эд. — Гляньте-ка, парни! Шейла в ящике! А мы ее только что на бульваре видели.
Леон подошел, вглядываясь в экран. Веселая мисс Берман в платье с блестками щебетала с какой-то домохозяйкой, ошарашенной счастьем показаться на глаза всей стране.
— Что, Вик опять про гробы бормочет? Не напрягайся, это он так подрамники называет.
— Это прямая передача?
— Ну, а я о чем?
Эд сделал звук погромче.
— Наши телефоны в правом нижнем углу экрана, — улыбнулась Шейла, и внизу замигало. — Звоните, задавайте свои вопросы. А миссис Смит нам сейчас расскажет…
— Где вы ее видели? — спросил Леон.
— Зеленое кафе на бульваре, знаешь? Под тентиком. Я хотел остановится, а Вик что-то разволновался, аж запрыгал на сиденье, газуй, говорит. Домой, говорит, срочно надо. Ну, надо так надо, я повез… Гув! Ты там заснул, что ли?
* * *
Конечно, никакой Шейлы в зеленом кафе не оказалось. Леон побродил между столиками, сел, заказал себе кофе и достал телефон.
— Миссис Рамирес? Это Леон Оркотт. Мне очень надо с вами поговорить.
* * *
— Рисовать он нигде не учился, — сказала Линда. — Самоучка. В реабилитационном центре, где Виктор несколько лет назад голову лечил, такая терапия была — ставить на место мозги посредством творчества. Помимо таблеток. Довольно известный врач, не помню, как зовут. Все его пациенты — кто рисует, кто лепит, кто фотографирует. Идея терапии в том, чтобы отделить от себя свое темное начало, то, что тревожит и мучает, и перенести на холст, зафиксировать на бумаге. У них выставки свои бывают, иногда довольно любопытные работы попадаются, хотя жутенькие, конечно. Как художник Виктор немногого стоит, а вот сумасшедшие его картины весьма интересны. Очень сильная энергетика, мощный поток негатива, замкнутый на себя. Вы заметили? Его картины пугают, но не подавляют. Он спонтанный маг, латентный сенс. Когда он принес мне "Полет", я решила собрать новую коллекцию, которую так и назвала "Темные начала". Леон, вы его подозреваете?
— Может быть.
— Только из-за картины? Насколько мне известно, за Виком не числится ничего серьезнее пьяной драки полгода назад. Он странный, но тихий. — Линда покачала головой. — Если он и пустит кровь, то только себе.
— Вы уверены, Линда?
— Нет, конечно. Каждый человек — загадка, иногда страшная загадка.
— В этой истории слишком много загадочного. Можете объяснить тот факт, что у вашей племянницы обнаружился двойник?
Леону не хотелось рассказывать про вчерашнее приключение и чувствовать себя законченным дураком, однако он потому и вызвал миссис Рамирес на разговор, что она была способна выслушать любой бред и не отмахнуться.