- Аннушка! Где ты?! Тебя только за смертью посылать!
-
Если бы Александра Георгиевна в этот миг посмотрела на свою племянницу, то подумала бы, что девочке грозит неминуемый обморок — лицо Аннушки приобрело неестественную восковую бледность, а ее и без того большие глаза превратились в голубые озера, до краев наполненные ужасом. Но тетка возилась с картиной, а потому так и не обернулась.
Преодолев приступ беспричинного панического страха, Аннушка все же осмелилась посмотреть на зловещую картину. На ней была изображена большая светлая комната, за окном которой виднелся лоскут голубого неба и пышные заросли цветущей сирени. Мебель в комнате отсутствовала, на медово-желтом паркетном полу застыли квадраты солнечного света. Внимание привлекали две детские игрушки — лошадка- качалка и красно-синий мяч, нарисованные в левом углу картины. За ними на втором плане виднелась чуть приоткрытая, выкрашенная белой краской двустворчатая дверь. Картина очень точно передавала атмосферу детской, казалось, что малыш, которому принадлежали игрушки, только-только вышел из комнаты, и если прислушаться, где-то вдали еще можно было расслышать детский смех и бодрый топоток ног.
- Аннушка, подай мне молоток и выбери подходящий гвоздь — не слишком толстый, но достаточно длинный.
- Да, сейчас.
Страх лопнул, как мыльный пузырь. Вместо него пришла растерянность. Аннушка не могла понять, почему она так боялась увидеть то, что было изображено на картине, почему строила нелепые догадки и тряслась, как осиновый лист на ветру. А тишину спальни, тем временем нарушил громкий стук молотка.
- Ну как?
Женщина и девочка стояли рядом, рассматривая занявшую свое место картину.
- Спасибо, тетушка, вы просто прелесть! — привычным движением Аннушка чмокнула тетку в щеку. — Она замечательно здесь смотрится!
- И больше никаких дамских романов! Поверь, Аннушка, я хочу тебе только добра, — бросив последний взгляд на картину, Александра Георгиевна величавой походкой вышла из комнаты.
Подумав, что ей все же следовало завесить окно, Аннушка отвернулась к стене, натянула на голову одеяло. Свет фонаря пронизывал всю комнату насквозь, не позволяя расслабиться. Впрочем, поводов для бессонницы было и так достаточно — девочка раздумывала о предстоящем походе в школу, где ее ждали насмешки и издевательства несносной Кристины, вспоминала свои нелепые страхи, связанные с появлением картины, гадала, чем могли окончиться приключения героини конфискованного тетушкой романа. А еще Аннушку раздражал непонятный звук — очень тихий, почти на гране слышимости, монотонный и назойливый. Наверное, это поскрипывали стоявшие под окном качели. Такое объяснение вполне удовлетворило девочку, но потом ее стал тревожить вопрос, кто именно раскачивался на них в такую позднюю пору?