— Что ты хочешь сказать этим, Лусия?
— Что люди все одинаковы. Если отказывать в помощи тем, кто ее не заслужил, ее не получит никто.
Англичанин пожал плечами.
— Спорить с тобою — зря время терять. А все-таки за спасенную руку я твой должник. Говори, чего ты хочешь, и я сделаю для тебя все, кроме невозможного.
Сармиенто задумалась, словно не решаясь в чем-то сознаться:
— Пожалуй, я попрошу тебя об одной услуге, но только не сейчас. И не смей смеяться над моими словами.
В ее ответе было что-то странное, ускользающее, и это не понравилось Баррету.
— Что ж, подожду покуда, но только и ты не вздумай, как обычно, издеваться и шутить. Пусть я пират, но я совсем не дурак и не потерплю обмана от ведьмы.
— Время обмана прошло. Проводи меня до главной площади.
— Зачем?
— Разве ты забыл? Сегодня канун нового года.
Шел одиннадцатый час ночи. Баррет поразился многолюдью на улицах Картахены. Горели огни, раздавался беззаботный смех. Толпа по восьми главным улицам стекалась на Пласа Майор. Англичанин стоял в полутьме, и Сармиенто стояла рядом. Затрещали петарды, чуть позже грозно и тяжело ударили пушки крепости Сан-Фелипе-де-Баррахас.
— Почему стреляют?
— Просто фейерверк.
Фонтаны искр поднимались на недосягаемую высоту, чтобы рассыпаться мелкими брызгами, медленно опуститься и угаснуть над скопищем людей, над лесом рук, над задранными к зениту лицами. В паузах между грохотом залпов слышались короткие вскрики женщин и их переливчатый смех.
Питер исподтишка наблюдал за профилем Сармиенто. На ее щеке трепетно и странно плясали багровые отблески огня. Зрачки сузились.
— Ты о чем-то хотела попросить?
— Да… Ты сумел бы убить меня, Питер? Заколоть или пристрелить? — совершенно спокойно спросила она.
Ошеломленный Баррет ответил не сразу.
— Ну, я, конечно, могу убить человека — это совсем легко. Только зачем убивать тебя, Лус? Если бы я смел такого пожелать, я бы хотел, чтобы ты вечно жила на земле. Ты моя спасительница.
— Ох, Питер! Никогда и никому не говори таких глупостей, твои слова — ересь.
— Не понимаю, почему бы не сказать правду? Когда меня подстрелил Кормик и жизнь во мне едва держалась, ты легко могла отомстить, но не сделала этого, а даже совсем наоборот — спасла меня и от смерти, и от жизни калеки.
— Ты ценишь жизнь?
— Да.
— Бывает кое-что похуже смерти. Смотри.
Баррет обернулся через плечо, повинуясь одному из тех инстинктивных побуждений, которые заставляют человека лицом к лицу встречать опасность. В полутьме, рассеянной огнями, в нарядной толпе мимолетной тенью скользнул худощавый мужской силуэт. Белая ряса, черная накидка, края одежды висели словно крылья ворона. Лица Питер не разглядел, только короткие седеющие волосы и выбритую макушку.