— Поступлю, как считаю нужным.
Ланда кивнул.
— Хорошо. Делай как знаешь, Питер. Я не стану мешать тебе умирать из-за иллюзий и совершать иные глупости в твоем духе, но и погибать за компанию не собираюсь… Так что извини и прощай.
Испанец встал и вышел, забрав напоследок волшебную кружку. Англичанин остался один, заказал еще вина и просидел так до полуночи…
Прошло еще четыре дня, прежде чем Баррет по-настоящему решился. Здание дворца инквизиции подавляло мрачной роскошью. Роскошными оказались даже кованые решетки на окнах первого этажа. Полукруглую арку входа венчало лепное украшение в виде извитого орнамента. Над самой дверью маячило полинявшее до зеленоватого цвета изображение святого покровителя.
Флибустьер последний раз оглядел залитую солнцем площадь и двинулся под сумрачные своды.
— Меня зовут Питер Баррет, я англичанин.
Неразговорчивый солдат охраны проводил гостя длинными запутанными переходами до полутемного зала. Узкие окна едва пропускали свет. Одну сторону палаты занимало массивное распятие и стол под черным бархатом. Свечи оставались незажженными, кресла инквизиторов пустовали. Баррет остался ждать стоя, только прислонился плечом к прохладной каменной стене.
Через полчаса дверь за колонной отворилась, и вошел доминиканец с жестким и умным лицом. Полумрак скрывал глазницы испанца. Держался он очень прямо и, даже двигаясь, походил на изваяние.
«У этого типа сердце из камня, а под сутаной надет доспех».
— Подойдите поближе, — произнес инквизитор на хорошем английском, и наваждение, охватившее Баррета, частично развеялось. — Подойдите, мне необходимо вас рассмотреть… Гарсиа! Пусть нотариус войдет… А вы, сын мой, возьмите у слуги табурет и садитесь. Я не люблю задирать голову при беседе.
Баррет опустился на грубое сиденье и сжал кулаки, чтобы успокоиться. Двое альгвасилов палаты встали за его спиной. «Я не боялся ни смерти в драке, ни гибели в воде. Больше одного раза меня все равно не убьют, тогда почему этот блеклый монах так на меня подействовал?»
Инквизитор едва заметно одобрительно кивнул.
— Вы держитесь правильно. Имя, подданство, род ваших занятий и возраст…
— Питер Баррет с острова Скаллшорз, подданный английской короны, моряк, тридцать один год.
— Вы пожелали добровольно обвинить самого себя перед Трибуналом?
— О черт! То есть, я хочу сказать, о нет, сеньор. А разве такое бывает — чтобы обвиняли себя?
Инквизитор, если судить по выражению лица, не придал значения брани пирата. Он сухо кивнул.
— Божьим промыслом бывает все.
— Я пришел, чтобы дать показания по делу арестованной женщины, Лусии Сармиенто.