— А вот еретичку ведут!
Кричали по ошибке — на самом деле осужденная еще не показывалась. Медленно, торжественно прошел еще один отряд вооруженных «братьев».
Толпа терпеливо ждала, почтительный страх витал над местом, в задних рядах приглушенно переговаривались.
— Если ее отдадут для сожжения, быть может, падеж овец прекратится.
— Смотрите, ведут.
Показались еще двое доминиканцев в черно-белом. За высокими силуэтами терялась фигурка осужденной, издали едва удавалось рассмотреть желтый балахон — санбенито. Женщина шла босиком.
— На ткани нарисован огонь, значит, она так и не раскаялась.
Когда-то еретичка была настоящей красавицей, но сейчас от ее привлекательности не осталось ничего. Густые волосы обрезали. Бледные щеки запали, под глазами залегли черные круги. Ведьма смотрела мимо доминиканцев, мимо светской стражи — в толпу, словно искала там кого-то.
Городская стража неспешно ехала вслед за кортежем.
— А вот и он собственной персоной, святой отец.
— Кто?
— Главный инквизитор нашей Картахены.
Доминиканец с седыми висками подбадривал мула пятками. Сытые бока животного покрывала черная попона.
— А рядом с ним Мунтрала, лучший друг инквизиции.
Пронесли стяг Трибунала с изображением оливы и меча.
— Помосты для церемонии сколачивали всю ночь.
— Смотрите, смотрите!
Женщину решительно втащили наверх. Должно быть, она по ошибке посчитала, что наступил момент казни, потому что слабо забилась в руках монахов. Еретичку потянули за цепь на запястьях и усадили на высокий табурет, по бокам расположилась стража.
Второй помост, возведенный напротив, постепенно заполнился людьми. Там, возле специально устроенного алтаря, уже зажигали свечи. Доминиканец-инквизитор и два нотариуса Святой палаты степенно взошли наверх.
Люди ждали, не смея чем-нибудь нарушить торжественный ход церемонии. Священник в малиновой сутане низким надтреснутым голосом читал положенные псалмы. Прохлада раннего утра сменилась дневной жарой, зной накрыл площадь, оба помоста и терпеливое скопище людей.
Уже дочитали «Pater noster», пропели «Agnus Dei», судьи словно бы забыли про осужденную, она, не в силах терпеть медленную агонию, сползала на доски помоста ничком. Один из альгвасилов подхватил женщину под мышки и усадил обратно. Церемония продолжилась, священник в малиновой сутане мягко заговорил о покаянии и прощении — получилось красиво. В толпе растрогались.
— Вот увидите, ее помилуют, — убежденно пробормотала молоденькая мулатка. Девушка, видимо, пришла со своей госпожой и сейчас растерянно таращилась на помост.
— Не болтай, Мариэта. Ты мешаешь мне слушать.