— …Я искренне обратился! — горланил нетрезвый Кэллоу.
Питер видел, как моряки с галеона окружили людей Джейсона, тот неловко щурился, рассматривая направленный на него ружейный ствол.
— В чем дело, парни? По-моему, мы отлично договорились…
Испанский капитан сухо усмехнулся и ответил на кастильском:
— Вы теперь католики, но от этого не перестали быть пиратами. Впрочем, в ад вы уже не попадете.
Баррета снова замутило — он не понял, было ли тому причиной отравление водой, приближающийся приступ малярии или зрелище едва не плачущего Кэллоу. Тот отлично понял все сказанное на чужом языке.
— Пусть дьявол всех вас в ад утащит! Это же нечестно.
— Ты, собака, не имеешь никаких представлений о чести.
Баррету захотелось уйти подальше или по крайности отвернуться, но его шея словно окаменела. Он видел, как метис-палач вытер с губ остатки фруктового сока и, убрав кривой нож в поясные ножны, снова полез на дерево. Щеки Кэллоу посерели и походили на два куска мягкого теста.
— Зачем было давать нам надежду? Я вам еще припомню грязную шутку…
Испанцы (те, что поняли) неистово захохотали.
— Вы только посмотрите на это отребье… Хорошо, что ад прочно держит мертвецов.
Пиратов с «Красавца альбатроса» тащили на виселицу как попало — без всякого порядка и без всяких корабельных чинов. По воле случая Кэллоу оказался последним. Под ступни коротких ног подсунули пустой бочонок, позаимствованный из его же запасов. Баррет заметил, что высоты подножия немного не хватало. Капитан бессильно подергал скрученными за спиной руками и попытался встать поудобнее — для этого ему пришлось подняться на цыпочки.
— Эй, лживая собака Питер! Ты, должно быть, думаешь, что легко отделался? — заорал он. — Врешь! Будь ты проклят, подлец, отступник и предатель. Лови как следует мое предсмертное проклятие… Или не лови — оно и так навсегда останется при тебе.
(«Молчи, не отвечай», — эхом отозвался Ланда.)
Кэллоу, не получив от Баррета ответа, заставил себя расхохотаться — дерзость в нем еще боролась с последним, безысходным ужасом смертника.
— Ты не выпутаешься, не надейся. Придет день, и ты тоже, как блоха, хрустнешь на ногте судьбы…
(«Не пытайся ему возразить, иначе ты пропал окончательно».)
— Почему так громко и пронзительно вопит этот негодяй? — равнодушно поинтересовался испанский офицер.
— Он зол на тех, кто остается жить, а сам умирать не хочет, — здраво отозвался де Ланда.
— Да, конечно, отчасти понять его можно.
Метис коротким ударом выбил бочонок. Грузная фигура Кэллоу мгновенно повисла на веревке. Пират захрипел. Несколько долгих секунд Баррету казалось, что натянутая пенька не выдержит и порвется, но тело уже перестало биться.