Ланда скорчился, устроившись подальше от сообщника, и закутался в плащ — несмотря на теплый воздух тропиков и жар наконец-то разгоревшегося огня, его опять колотил сильный озноб.
Свежие ветви шипели, корчились, и потревоженный влагой огонь метал острые искры во все стороны.
— Господи, скорее бы кончился этот проклятый лес… Не подходи ко мне, Питер! Слышишь? Ты что-то задумал, какую-то подлость. Не смей подходить!
Стояло затишье, ветра не было, запах речной воды смешивался с дымом костра. Из леса доносились подозрительные звуки, но Ланда даже не обернулся на них — его зрачки оставались прикованными к англичанину.
— Да больно ты мне нужен, — хмуро отозвался Баррет. — Я тебя пальцем не трону. Пройдусь немного и устроюсь на ночь в другом месте, покуда еще не совсем стемнело.
— Решил меня бросить?
— Ага. Отдай-ка мне карту.
— Не отдам.
— Ладно. Я сам ее заберу.
Баррет вытряхнул содержимое мешка Ланды прямо на зыбкую почву и принялся по одному перебирать предметы.
— Я не злопамятен, поэтому оставлю нож и половину сухарей…
— Не смей трогать карту.
— Да брось, Эрнандо, ты ведь уже труп, который пока еще дышит, но скоро начнет гнить… Ага, вот она, моя карта. Я забираю ее. Не поминай лихом, друг.
— Питер! Ты не можешь так поступить.
— Не ори. Приманишь раньше времени хищников.
— Признаю, у тебя есть причины злиться, я тебя шантажировал. Но кто выручил тебя в море, кто врал, чтобы тебя не повесили заодно с матросами «Альбатроса», а кто вытащил тебя из крепости Сан-Хуан?
— Что было, то прошло.
Ланду, по-видимому, тошнило. Когда он заговорил снова, голос хрипло доносился из-за завесы дыма.
— Так ты не останешься?
— Нет.
Баррет собрал оружие, аккуратно проверил и сунул пистолеты за пояс. Ланда скорчился на земле.
— Тогда лучше убей меня сразу. Не хочу умирать один в лесу.
— Ладно, убью, если хочешь.
— Ты сразу так задумал? Тогда зачем тянул?
— Сам не знаю. Чудно ты сейчас выглядишь…
Баррет лгал, в эту минуту он смотрел мимо испанца — на едва не забытую у костра волшебную кружку. Она отливала глубокой угольной чернотой.
— Может, все-таки договоримся миром? — неуверенно попросил де Ланда. — Давай я увеличу твою долю, охотно отдам тебе даже половину.
— Ого!
— Пожалуйста, вытащи меня.
— Ты только что скулил о другом — о желанной смерти.
— Лихорадка отпустила. Мне стало гораздо легче — честное слово, очень даже легко. Думаю, завтра сумею встать на ноги и идти понемногу.
«Бедняга врет, — мрачно решил в душе Баррет. — Жар у него еще держится и будет держаться до рассвета, потом наступит ложное выздоровление и второй приступ, а третьего он попросту не перенесет. Оставаться на месте с умирающим глупо, а нести его на себе — тяжело и бесполезно».