Теперь же, после этого случая, когда им довелось так трагически познакомиться, он впервые имел возможность увидеть свою невесту.
Маша была не права, когда думала, что князь лишь подчиняется отцовской воле. Действительно, женить сына хотел непременно именно старый князь Мещеряков. Никита не сопротивлялся отцу. Он ни в кого не был влюблен, никого не имел на примете, а жениться полагал своим долгом по отношению к отцу. Поэтому согласился. Старый князь, конечно, заверил сына, что невеста – красавица, достойная во всех отношениях девушка и, уж конечно, непременно полюбит его, ведь у нее тоже никого не было на примете. Но теперь, поглядывая на Машу, Никита понимал, что, видно, не так-то просто будет ему снискать любовь своей будущей жены.
Лицо Маши, спрятанное в полутьме горницы, тем не менее выражало все ясно для того, кто желал прочесть на нем. И то, как она выдернула руку, и то, как посмотрела на него. И то, как сидела теперь с несчастным видом и делала вид, что он ее ничуть не интересует, все это явственно свидетельствовало не в его пользу.
«И не удивлюсь, – думал князь, – что она в кого-нибудь уже влюблена, а расчеты наших отцов препятствуют ее счастью».
При этом Никита Александрович поддерживал оживленный разговор с Михаилом Федоровичем, который пытался загладить неприятное впечатление от поступка Машеньки. Видя, однако, что молодой человек ничуть не сердится, а, напротив, с любопытством посматривает в сторону его дочери, Михаил Федорович решил немного помолчать и даже сказал, что выйдет на двор, проверить, как там дела у его людей, чтобы оставить молодых наедине. Так он и поступил.
Никита и Маша остались одни в горнице. Воцарилось молчание, и довольно неловкое, ибо оба хотели бы заговорить, но ни один не знал, с чего начать. Никита теперь уже открыто смотрел на девушку, которая отвернулась от него и делала вид, что греет руки о бок печки.
Жена смотрителя уже помогла ей раздеться, сняла шубу, шали и капор, и Маша теперь сидела в своем простом платье, в котором была в монастыре, и с непокрытой головой.
«Какая же она и в самом деле красавица», – думал молодой человек.
Ему оставалось только молча любоваться ей, ибо он все еще не решался прервать молчание. Да и молчать теперь для него в удовольствие. Он наблюдал, как она волнуется, сидя с ним в одной горнице. Как делает вид, что он ее совсем не интересует, и как хочет и вместе с тем боится посмотреть на него. Волнение ее было так заметно! Она наклонила головку и время от времени взволнованно вздыхала.
Черный локон струился по ее шее и спадал на платье. Никита залюбовался им и этой грациозной шейкой и прекрасной головкой, склонившейся перед ним, как поникший цветок. Вся она была воплощением юности и красоты. И в те несколько мгновений, что он смотрел на нее, молодой человек почувствовал, что если до сих пор ему было совершенно все равно, на ком жениться, то вот теперь он понял, что только она – Машенька, как он уже называл ее в своих мыслях – должна стать его женой. Теперь это было непременным условием его счастья, ибо он со всей определенностью влюбился.