Но вот она… Его чувства совсем не повод для того, чтобы она ответила ему. И благодарность, которой она, кажется, вовсе не испытывает, тоже не причина для начала любви. И тут, как на всякого влюбленного, на Никиту набросились самые разнообразные сомнения и переживания. Он решил непременно прервать это молчание.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он первое, что пришло ему в голову.
– Хорошо, – ответила Маша.
При его вопросе она вздрогнула, испуганно посмотрела на него, но все же ответила.
– Вы, верно, сильно испугались, – продолжал он.
– Да… Это было ужасно! – ответила она с чувством, тут же вспомнив пережитые страшные мгновения. – Я очень вам… благодарна, – добавила она, чуть погодя.
– Я рад, что смог оказать вам такую услугу… Что мог оказать себе такую услугу, – тише прибавил он.
Маша недоуменно посмотрела на него:
– Как это? Что вы имеете в виду?
– Ваша жизнь, – сказал он и серьезно посмотрел на нее, – имеет для меня большую ценность. Вы не можете не знать этого.
Маша покраснела и ответила:
– Всякая жизнь имеет ценность.
– Верно, – согласился Никита.
– Я… я должна… – начала вдруг девушка, – извиниться перед вами. Я была неучтива… Ведь вы…
– Полноте, – сказал Никита Александрович. – Вам не за что извиняться. После тех страхов, что вы пережили во время метели, вы могли как угодно вести себя. Тут уж не до церемоний. Впрочем, позволю себе заметить, что я восхищаюсь вашим присутствием духа. Не всякая молодая девушка в подобном положении будет так спокойна.
Маша смущенно улыбнулась и подумала про себя, что, слава Богу, он, кажется, ничего не заметил! И вовсе не обиделся.
Если бы она только знала, что он заметил все, абсолютно все. И ее взгляды, и жесты, и то, как она сидит перед ним, как выглядит. Он пытался даже проникнуть в то, о чем она думает и с удовольствием бы узнал все ее секреты, но это было невозможно. Поэтому Никита вздохнул и более ничего не сказал.
Тут, кстати, вернулся и Михаил Федорович. Он заметил, что между молодыми людьми как будто нет никакого разлада, что Маша уже не так нахохлилась в своем углу у печки, а Никита Александрович вообще будто пребывает в прекрасном состоянии духа.
– Может, теперь и ты выпьешь чаю, Машенька, – обратился он к дочери.
– С удовольствием, папенька, – ответила девушка и подошла к столу.
Никита и Михаил Федорович продолжили беседу. Молодой человек отвечал на вопросы Глебова, особенно охотно на те, что касались поместья его – Мещоры и устройства в нем нынешних дел. Весь это разговор будто предназначался для Машеньки, и она слушала его, ничего не говоря.