Маша вновь заплакала. Ей казалось, что слезы у нее никогда не закончатся! Но… Но прошло еще около часа, и она уже только судорожно вздыхала, но уж не рыдала. Она лежала на постели, чего никогда не позволяла себе в иные дни, и думала…
Тем временем Никита Александрович сумел все ж устроить дело так, что правда впоследствии никогда не выплыла наружу. На руку ему было то, что все участники ночного события были замешаны в очень нехорошем деле и понимали это. Похищение девицы, ночная дуэль да и прочие иные проказы – все это вместе грозило бы им не просто арестом, но и разжалованием и судебным разбирательством! Ротмистр Лович был принесен на свою квартиру, к нему вызвали лекаря, и поскольку в тот момент с ним рядом не было никого, то и не с кого было требовать объяснений. Конечно, полковник Браницкий побушевал и потребовал расследовать произошедшее, но все положили ждать, когда дело само собой как-нибудь прояснится.
Никита направлялся к себе домой и размышлял. Он думал, когда будет прилично ему явиться в дом Глебовых? Нынче же или обождать? Он решил все же обождать и написать записку Михаилу Федоровичу с просьбой изъяснить ему положение дел и указать лучшее время для посещения.
Михаил же Федорович, получив записку от князя, возрадовался такой осмотрительности молодого человека и, памятуя о дочериных слезах и ее припухшем от слез лице, которое теперь не могло привлечь влюбленного взгляда молодого человека, просил Никиту повременить два дни, ибо «Машенька не совсем здорова», как написал Глебов. За два дня он надеялся привести дочь в подобающее чувство и состояние. Молодому же человеку заметил, что благодарен ему за спасение чести дочери безмерно и ждет его визита с нетерпением. Он, по правде сказать, был готов принять Никиту Александровича еще сегодня, но не был уверен в дочери. Посему решил не рисковать.
Получив письмо от Глебова, князь призадумался. Известие, что Машенька плохо чувствует себя, встревожило его. Он подозревал, что виденное ею не могло не взволновать и огорчить девушку. Более того, он опасался, как бы это не повредило ему в ее глазах. Если она действительно так любила этого негодяя, то может возненавидеть его за то, что он дрался с ним и поставил под угрозу его жизнь. Быть может, она думает, что Лович убит и…
Да, Лович был теперь жив. Князь только ранил его. Достаточно серьезно, но жизни этого мерзавца уже ничто не угрожало. Сегодня только он справлялся о его состоянии и уже знал, что рана была не слишком серьезна. Но Маша! Маша могла думать, что Лович убит и что убийца он – Никита. И, любя ротмистра, она ненавидит его предполагаемого убийцу.