«Что ж, недурно рассуждает ваш папенька», – подумал Алексей. А вслух произнес:
– И вы никогда его не видели, и он вам совсем не нравится?
– Да какое там! – воскликнула девушка. – Конечно, нет… Да и кроме того, я же… Я же вас люблю.
Она произнесла это «вас люблю» таким тоном, что Лович тут же понял: предложи он что угодно, и она тут же согласится.
– Мне ненавистна мысль об этом браке, – продолжала Маша. – Я думала… Я надеялась… Вы спасете меня…
– Я сделаю все, чтобы спасти вас от этого брака, – решительно сказал Алексей.
Правду сказать, он совсем ничего не решил на этот счет. Он лишь показывал свою решительность и уверенность. Но что было делать в такой ситуации? Побег?
– Побег… – вслух произнес он.
– Побег? – переспросила Маша.
– Но это крайнее средство, – продолжил Алексей. – Ведь побег может навсегда разлучить вас с семьей, ибо неизвестно, захочет ли ваш батюшка простить вас… – задумчиво прибавил он. – Вы лишитесь его любви и благословения, привычной вам жизни… В конце концов, и я должен вам это сказать, вы лишитесь и своего богатства…
– Да я на все согласна! – воскликнула Маша.
«Да я-то нет», – прибавил про себя Лович.
– Нет, Машенька, здесь надобно подумать… Я, видите ли, человек не богатый. И не смогу дать вам ту роскошь, к которой вы привыкли, – говоря это, Алексей смотрел прямо ей в глаза.
– Я не побоюсь никаких лишений, лишь бы быть рядом с вами, – улыбнулась Маша.
– Я знаю это, – нежно сказал он. – Но если вы согласны лишиться денег, то согласны ли вы лишиться родительской любви?
Маша промолчала. Хотя ее батюшка и был человеком решительным и подчас суровым, но все же он любил ее и был чуть ли не единственным родным для нее человеком, не считая братца Дмитрия.
– Я думаю, – продолжил Алексей Иванович, – что с этим крайним средством надобно повременить. До зимы еще далеко, и как знать, не удастся ли нам склонить на свою сторону вашего батюшку? Вдруг он передумает? Так было бы лучше всего для вас, моя милая.
– Вы так заботитесь обо мне, Алексей Иванович. Право, когда вы говорите, я понимаю, что была не совсем права. Мне горько было бы лишиться родительского благословения, – сказала Маша.
– Бегство средство крайнее, – вновь прибавил он. – Подождем…
Алексей улыбнулся и посмотрел на Машеньку. Она совершенно была удовлетворена его рассуждениями и смотрела на него со всей любовью, на которую только была способна.
– А теперь нам следует возвращаться, – сказал Лович. – Вон и Лидия Петровна бежит. Нас уже, поди, хватились.
– Маша, Маша, – закричала издалека Лида и махнула рукой.
Машенька кинула прощальный взгляд на Алексея и быстро пошла к подруге. Алексей остался один.