Важны: мелодия (если есть), ритмический строй, в которые облекаются слова, интонирование, фразировка, сила звука, жесты исполнителя, его мимика, вообще весь облик, манера держаться и манера передачи содержания. У всей этой попсы всё либо примитивно, либо механистично, бесчеловечно, жестяно-жёстко. И жестоко. Здесь нет теплоты, даже когда говорится о внутренних движениях души, здесь нет многосложности эмоций, тонких нюансов. Всё слишком прямолинейно, без оттенков, без изгибов. Это может нравиться лишь обезличенной дешёвым примитивом орущей толпе, в которой человек теряется, не сознавая самого себя. Это может нравиться тем, кто просто не знает подлинной поэзии.
Вот тут нетрудно предвидеть возмущение: как это мы не знаем поэзии! Вообще весь народ любит, например, Пушкина. Вспомним, как праздновали недавно его юбилей.
Ответить можно так: там, где истинна любовь к поэзии, никто не посмел бы, как это сделал попсовый культуртрегер Швыдкой, запустить в эфир «ток-шоу», в котором Пушкин шельмовался в качестве устаревшего «брэнда» и дутой посредственности. Где истинно понимание поэзии, не могло бы появиться приравнивание Высоцкого к Пушкину — а это повторялось уже не раз. И вспомним: пятидесятилетие Гребенщикова и годовщина смерти Высоцкого отличались большим шумом, чем двухсотлетие Тютчева. Не стоит удивляться, если кто-нибудь поставит Б.Г. выше Тютчева — для постмодернистского времени это естественно. О какой поэзии речь, господа!
Культура характеризуется также и качеством тех, кто эту культуру воспринимает. Когда толпа после рок-концерта, пребывая в обалдении, громит что попадя, когда человека в рясе, вышедшего на эстраду, могут освистать и даже запустить в него пивной банкой (можно ли представить подобное на симфоническом концерте?), когда от всего происходящего большинство хочет одного: хорошего удара по нервам, опьянения, — о какой высокой культуре может идти речь? Не стоит выдавать желаемого за действительное.
Совершеннейшая нелепость — утверждение, будто существует некий русский, даже православный рок (это будет сродни православному наркотику). Как будто достаточно проорать русские слова под несвойственный русскому языку ритмизированный грохот и с чуждыми русской речи интонациями, манерой подачи слова, фразы — как тут же возникнет этот «русский рок». И что же русского в тех движениях, какие выделывают под рок-грохот его потребители? В движении выражается бессознательно настрой души, её эмоциональная ориентация. Что выражают, что отражают рок-танцы?
Рок — порождение негритянской культуры, это общеизвестно. Не умеют признать такую простенькую вещь лишь фанатичные самоуверенные упрямцы. Рок завершает то, что было обозначено исшедшим из того же источника джазом.