Но Чанга не встревожило ни поведение сына, ни то, как Уильям его объяснил. К тому же, воспитанием детей должна была заниматься Мей-Мей, а не он.
Почему характер мальчишки изменился так резко?
И вдруг до Чанга дошло, что он, работая по десять часов в день в типографии и проводя большую часть ночи в обществе других диссидентов, практически не общался с собственным сыном — до тех пор, пока не отплыл вместе с ним из России в Мейго. Бывший профессор ощутил леденящий холод при мысли, что теперь для Уильяма такое поведение стало нормой.
Какое-то мгновение Чанг готов был дать выход переполнявшей его ярости — правда, лишь отчасти направленной на Уильяма. Он не мог сказать, что его так разозлило. Некоторое время Чанг разглядывал заполненные транспортом улицы, затем повернулся к сыну.
— Ты прав. Сам я не смог бы завести машину. Спасибо.
Уильям не подал виду, что услышал слова отца. Он сидел, крепко вцепившись в руль, погруженный в собственные мысли.
Через двадцать минут беглецы въехали в Чайнатаун. Они оказались на широкой улице, где все надписи были выполнены на английском и китайском языках: «Набережная Канала». Дождь утих, и тротуары заполнились народом. Вдоль улицы стояли десятки бакалейных лавок и сувенирных ларьков, рыбных магазинов и крохотных пекарен.
— Куда дальше? — спросил Уильям.
— Остановись здесь, — распорядился Чанг, и Уильям свернул к обочине. Чанг и Ву вышли из машины и направились в ближайший магазин, где расспросили продавца о землячествах, «тонях». Эти землячества создаются людьми, приехавшими из одной провинции. Чанг хотел найти землячество выходцев из Фуцзяня, поскольку и он, и Ву были родом из этой провинции. Он опасался, что кантонское землячество примет их холодно, а большинство китайских иммигрантов первой волны были именно из Кантона. Однако Чанг с удивлением узнал, что в настоящее время Чайнатаун Манхэттена населен преимущественно выходцами из Фуцзяня, а кантонцы перебрались в другие места. Правление крупного фуцзяньского землячества находилось совсем неподалеку, всего в нескольких кварталах.
Оставив свои семьи в украденном микроавтобусе, Чанг и Ву отправились пешком по многолюдным улицам в поисках нужного дома. Выкрашенное красной краской убогое трехэтажное здание под классической китайской крышей в виде крыльев птицы, казалось, было перенесено в Манхэттен прямиком из квартала лачуг в окрестностях северного автовокзала Фучжоу.
Чанг и Ву торопливо вошли в правление тоня, опустив головы, как будто те, кто находился в вестибюле здания, должны были вот-вот достать сотовые телефоны и сообщить о появлении новых иммигрантов в СИН — или Призраку.