Глаша всю осень и начало зимы как могла старалась помочь своей барыне; день и ночь она сидела у ее постели; меняла бесконечные, то теплые, то холодные, грелки; бегала на рынок по малейшему желанию Вари, когда та вдруг заявляла, что хочется чего-нибудь вкусненького; писала для Вари письма и принимала посетителей. Но ни от этих Глашиных забот, ни от на ходу придуманных заверений, что Борис Петрович жив и здоров, что он скоро вернется и все будет хорошо, улучшений не наблюдалось. Варвара Нелюбова в глубине своей души не хотела больше жить, и единственной ее связью с этой жизнью был еще не родившийся ребенок, который одновременно и окончательно измучил бедную женщину, и до поры до времени удерживал ее на этом свете.
Некоторое оживление привнесла нагрянувшая из Самары тетка Серафима Ильинична; Варя на несколько дней воспрянула духом и с удовольствием вспоминала, как она чудесно проводила время в Самаре. Как тетка настойчиво пыталась сосватать Варвару за лопоухого и нескладного сына местного предводителя дворянства – Ванечку Порохова, который был по уши влюблен в девушку и изводил ее своими, такими же, как и он, нескладными стихами. Как она баловала девушку своими бесконечными и от этого быстро приевшимися и ненужными подарками. Как затем созревшая для любви, романтически настроенная Варя познакомилась с щеголеватым поручиком Борисом Нелюбовым и какие чудесные вечера они проводили вдвоем, гуляя по единственной пристойной улице вдоль Волги.
Но этот ностальгический подъем длился недолго – через три дня Варя опять захандрила, и на все попытки тети как-то развеселить племянницу отзывалась уже ставшим привычным для Глаши ответом: «Я здесь тихонечко полежу. Мне так спокойнее…»
Повздыхав и поохав, Серафима Ильинична через неделю отбыла к себе в Самару, а перед самым отъездом Глаша случайно подслушала ее разговор с доктором, который с недавнего времени начал приходить почти ежедневно. Он произвел большое впечатление на девушку и заставил Глашу по-другому взглянуть и на эту войну в целом, и на свою дальнейшую судьбу, в частности.
Тем памятным вечером тетка провожала доктора, дверь в прихожую была приоткрыта, и Глаша слышала каждое слово.
– Я хотел вас предупредить, – доктор замолчал, а затем как-то натужно закашлялся. После Глаша услышала, как он зашуршал своим резиновым плащом, потом загремел тростью.
– О чем вы хотели меня предупредить? – тетка наконец не выдержала и задала вопрос, который также интересовал и Глашу.
– Мне кажется, что нужно сообщить родственникам… вероятнее всего, ваша племянница умрет при родах, – доктор опять натянуто покашлял.