— Привет, Пенни.
Она целует меня в щеку и делает шаг назад, чтобы мы могли друг друга рассмотреть.
— Мне жаль, что Морта больше нет, — говорит она.
— Да. Спасибо.
— Я тебя уже видела. На похоронах.
— Правда? А я тебя не заметил.
— Я за спинами от тебя пряталась. На похоронах никогда не знаешь, что сказать.
— Верно.
Честность Пенни — бесплатное приложение ко всем ее прочим достоинствам, как нагота в порнофильме: можно следить за действием, а можно просто любоваться телом.
— Ну, сколько лет прошло? — спрашивает она. — Семь? Восемь?
— Вроде того.
Она оглядывает меня с головы до ног:
— Видок у тебя ни к черту.
— Спасибо. А ты — очень хороша.
— Правда? — Она улыбается.
Она и вправду мила, даже красива, только без той сочности и огня, который спалил когда-то всех парней в нашей школе. Как же я хотел ее тогда! Но она была королевой красоты, ее хотели все, так что мне такой орешек был просто не по зубам. Зато я решил стать ее лучшим другом — это такая форма мазохизма, характерная исключительно для стеснительных, неуверенных в себе подростков. Уму непостижимо, сколько часов провели мы вместе: я покорно слушал, а она рассказывала про всех кретинов, которым отдавала свое тело, вместо того чтобы любить меня.
Время и жизненные перипетии заострили и прежде-то не очень мягкие черты Пенни, и лицо ее теперь — точно нож, а груди — два кулака, сжатые под тесной рубашкой. В ней сохранилась агрессивная сексуальность, а я уже столько недель один, без женщины, без ласки, что меня возбуждает все, даже блеск ее влажных зубов, когда она раздвигает губы в улыбке.
— Я слышала про твою жену, — говорит Пенни. — Точнее, отсутствие оной.
— Худые вести не лежат на месте.
— Ну, все-таки я у твоего братца работаю.
— И как работается?
Она пожимает плечами:
— Он иногда заигрывает, но руки не распускает.
Когда-то Пенни планировала выйти замуж, переехать в Коннектикут, завести четырех детей и собаку, золотистого ретривера, и сочинять детские книжки. И вот ей уже тридцать пять лет, она по-прежнему живет в Элмсбруке и считает достойным упоминания, что босс не лапает ее на рабочем месте.
— Жалеешь меня, — говорит Пенни.
— Нет. С чего ты взяла?
— Ну, ты вообще не большой мастак скрывать свои чувства.
— Я сейчас в основном себя жалею, на других жалости не хватает.
— Джад, от тебя ушла жена. Это случается сплошь и рядом.
— Господи, Пенни!
— Прости. Правда — штука жестокая. Ты до нее еще не дозрел.
— Ну а у тебя какой сюжет?
Она пожимает плечами:
— Да никакого. Никакой чудовищной травмы, на которую можно было бы списать несложившуюся жизнь. Ни катастроф, ни разводов. Куча плохих мужиков, но и куча хороших, которым я, в конце концов, оказалась не нужна. Я пыталась как-то себя вылепить, но — не вышло. Это тоже случается сплошь и рядом.