— Доктор Марстон, — попросил я. — Попытайтесь вызвать Каррераса по телефону.
— Ага, проснулся, — он покачал головой. — С час назад я лично с ним беседовал. Он на мостике и говорит, что останется там всю ночь, если будет нужно. И он больше не собирается снижать скорость. Говорит, что и так уже спустился до пятнадцати узлов.
— Парень тронулся. Слава богу, у нас стабилизаторы. Не будь их, мы уже давно бы перекувырнулись.
— А могут они бесконечно выдерживать такие вещи?
— Весьма маловероятно. Как там капитан и боцман?
— Капитан пока спит. Все еще бредит, но дышит легче. А своего приятеля Макдональда можешь спросить сам.
Я перекатился на другой бок. Боцман на самом деле не спал и глядел на меня, ухмыляясь.
— Поскольку вы изволили пробудиться, не позволите ли мне удалиться и прикорнуть часок в амбулатории? — спросил Марстон. — Мне бы этого хватило.
По его виду я бы этого не сказал: доктор выглядел бледным и измученным.
— Мы позовем вас, если что-нибудь будет не так, — я проследил, как он вышел, и обратился к Макдональду: — Хорошо выспался?
— А что толку, мистер Картер? — он улыбнулся. — Хотел вставать, а доктор что-то заупрямился.
— Удивлен? А ты знаешь, что у тебя разбита коленная чашечка, и ты пойдешь по-настоящему не раньше, чем через несколько недель? — По-настоящему он никогда не пойдет.
— Да, неудобно получается. Доктор Марстон тут мне излагал насчет этого Каррераса и его планов. Парень, видно, рехнулся.
— Похоже на то. Но рехнулся он или нет, что его может остановить?
— Возможно, погода. На улице свежо.
— Погода его не остановит. При его идиотской целеустремленности. Но я попытаюсь это сделать сам.
— Ты? — во время разговора Макдональд повысил голос, но сейчас вдруг перешел на шепот. — Ты? С раздробленной костью? Да как ты сможешь…
— Она не раздроблена, — я рассказал ему о своем обмане. — Мне кажется, я смогу заставить работать ногу, если не придется слишком много лазать.
— Понятно. А что за план, сэр?
Я изложил свой план. Он решил, что я чокнулся, как и Каррерас, и принялся было меня отговаривать, но вынужден был согласиться, что это единственный выход, и даже внес свои уточнения. Мы как раз вполголоса обсуждали их, когда распахнулась дверь, охранник ввел в лазарет Сьюзен Бересфорд и вышел, захлопнув дверь за собою.
— Где вы были весь день? — спросил я тоном прокурора.
— Я видела пушки, — она была бледна и, кажется, совсем позабыла свой гнев на меня за сотрудничество с Каррерасом. — Большую он поставил на корме, а поменьше — на носу. Они сейчас накрыты брезентом. А весь день я провела с мамой, папой и всеми остальными.