— Не плачь…
— Простите… все меня, я не хотела, — едва слышно прошептала.
Уткнулась лицом ей в шею. Зарылась в волосы… и дико, звонко зарыдала.
Истерика сорвалась, взорвалась… полной мощью.
… ливнем из безмозглой… тучи.
* * *
— Пошли, я тебя отвезу.
— Я САМ, — резко, гневно перебил Витторию Асканио.
С вызовом уставилась в глаза.
— А ты еще ответишь, за все, свои, поступки.
— Не сомневаюсь, — и требовательно вытянул меня из ее объятий.
* * *
Жадно прижалась щекой к его груди. Скрутилась калачиком на сидении, прячась под его пиджаком.
… а перед глазами только и Доминик.
Чертов Бельетони… с той шлюхой.
* * *
Не сразу и поняла, что творю.
Резко дернувшись, собрав остаток сил (иль второе, гневное, отчаянное дыхание), забралась на колени Асканио и жадным поцелуем впилась в губы.
Месть… за месть.
?
И так по кругу.
?
Инстинктивно ответил, ответил мне.
Руки скользнули по телу, обнимая, прижимая к себе…
Но буквально еще мгновение — и отдернулся, отстранил меня от себя.
— Жозефина.
А я не даю говорить. Не даю ронять слова. Ненужные, ненужные МНЕ, слова.
И снова впиваюсь поцелуями, подбивая… на ошибку.
— Жозе, — резко, грубо оттянул меня от себя, — ты пьяная. Сильно пьяная.
— И что?
— Не хочу, чтобы потом жалела.
— Не буду, — и снова поцелуй в губы. Жадный, страстный…
Откровенно требующий близости, поцелуй.
— НЕТ, — силой стянул меня с себя и завалил рядом на сиденье.
Дура. Дура!
Ухватилась за воротник и потянула на себя.
Невольно повис сверху.
— Прошу, Жо. Не дорывай то, что есть.
Слова током пронзили сознание. Замерла. Замерла…
Невольно обмякли руки, выпустив лацканы, ворот…
Отстранился.
Неужели, он догадался про Доминика?
Неужели?
* * *
Видимо, уснула. Уснула я, затерявшись в мыслях.
Пришла в себя только под вечер.
Не сразу сообразила, где была.
Огромная, усыпана множеством маленьких, ажурных подушечек, кровать.
Просторная, шикарная, убрана в стиле рококо… комната.
И я. Я… в чужой постели.
Асканио покорно спал на диванчике, у окна.
Но едва я дрогнула, как открылись его глаза.
Живо, но все еще вперемешку с дурманом сна, в миг дернулся, приблизился ко мне.
— Ты как?
— Г-голова болит, — едва слышно прошептала.
— Ты всю ночь… рвала. Видимо, сильное отравление.
— Передоз, — невнятно пробормотала себе под нос.
Криво, печально улыбнулся. Подобрался ближе. Удобно расселся и заботливо обнял.
— Бедная, бедная моя девочка, — ласково поцеловал в макушку.
— Прости меня, прости за все…
……….. промолчал.