Принц фэйри вдруг оказался возле нее, его длинные ноги легко подстроились под ее широкий шаг. Приподняв одну бровь, он посмотрел на нее.
— Эта ситуация вас развлекает?
Внезапно в ее памяти возникло лицо Роберта. Улыбка, что играла на его губах, когда он уходил от нее в тот ужасный день. Так как он шел навстречу своей смерти. Она покачала головой.
— Ваше Высочество, ничто не забавляет меня больше.
Он сохранял молчание в течение тех нескольких минут, пока они пересекали берег. Наконец, он кивнул сам себе, как будто что-то решил для себя.
— Тогда давайте поговорим о не столь интересном. О вампирах и оборотнях. О союзах и атлантийцах. Пришло время для фэйри, чтобы занять свое место в Вашем мире, пока есть возможность это сделать.
Он остановился и каким-то образом моментально оказался перед ней, хотя она не видела, чтобы он двигался. Он стоял, высокий и гордый, со всем высокомерием своей расы и Правящего Дома, c неизменным ореолом света вокруг себя, который сгущался и превращался в жидкое серебро, когда ласкал его лунно-шелковые волосы и блестел в глубинах его глаз. Прибрежные травы шептали друг другу свои тайны и тянулись к нему своими пушистыми ветвями, и даже Грейс, несмотря на свое наследие, испытывала желание склониться перед ним.
Он, наконец, заговорил, и в его словах прозвучала груз столетий и торжественность клятвы.
— Я — Рис нэ Гэрэнвин, и я предлагаю соглашение Атлантиде от имени Благого Двора. Я выбрал вас, Грейс, дочь Дианы, чтобы вы передали это предложение. Мы встретимся с избранными представителями Семи Островов ровно через одну неделю на этом берегу в это же время.
Грейс пожала плечами, чего он вряд ли ожидал в ответ на свое обращение и все остальное.
— Я приложу все усилия для этого, хотя вы, не спросив моего согласия, сделали меня своей посланницей. Но Алексиос и другие атлантийцы придерживаются собственного графика.
— Донесите к ним мое послание. Они придут. — Он снова поклонился, а затем склонился к ней ближе и посмотрел в ее глаза так пристально, что она испугалась — вдруг он опробовал на ней сильнейшую магию очарования. Не успела она отступить, как он поймал ее за запястье и сжал свои пальцы, пока ее кожа не запылала от его прикосновения. Тогда он резко выпрямился и выпустил ее руку.
— Вы делаете честь своему брату действиями, направленными на борьбу за свободу, но ваша смерть стала бы серьезнейшим оскорблением его памяти.
У нее похолодело в груди, как будто одна из ее собственных стрел поразила ее в самое сердце.
— Что? Как вы…
Но он ушел. Просто исчез, как будто его никогда тут и не было. Она потерла свое побаливающее запястье, рассеянно скользнула по нему взглядом, — и ахнула. Там, на внутренней части ее левого запястья ярко светящаяся в лунном свете, проколотая серебряной стрелой показалась буква «Р». Она неистово терла кожу рукавом трикотажной рубашки, но яркий символ не исчезал и не стирался.