В соленом морском воздухе раздался голос принца фэйри.
— Подарок на память.
А потом даже его голос ушел.
Снова одна — всегда, всегда одна — Грейс опустилась на колени на песок.
— Как будто я смогла бы когда-нибудь забыть, черт тебя возьми, — выкрикнула она в пустоту ночи, а боль в груди была такой сильной, что грозила расколоть грудную клетку.
— Как будто я смогла бы когда-нибудь, когда-нибудь забыть.
Заповедник Йеллоустоун, убежище волков, побережье реки Файерхоул
Алексиос стоял на заснеженной земле, вглядываясь в залитые лунным светом прозрачные воды бушующей реки, и глубоко вдыхал чистый, незагрязненный воздух. От холода воин слегка дрожал, но, тем
не менее, наслаждался ощущениями. Приветствовал лед и снег.
Полную противоположность огню.
— Вода неизменна, — тихо сказал он, как бы про себя. — В ней природа проявляется во всем своем великолепии.
Конечно же, его спутник услышал это. У волка-оборотня превосходный слух.
— Вода — это жизнь, — ответил Лукас удивительно тихим голосом. Вервульфы, которых воин знал до встречи с Лукасом, обладали скорее мускулами, чем мозгами, используя в борьбе грубую силу, а не размышляли
над стратегией. Тем не менее, Лукас разрывал когтями все представления о волках-оборотнях. — Жизнь прекрасна. Хоть это и банально, но как верно подмечено.
Алексиос горько усмехнулся, непроизвольно наклоняя голову так, чтобы волосами закрыть шрамы на своем лице.
— Я — воин. Что я знаю о прекрасном?
И в его мыслях тут же появилось лицо Грейс. Высокие благородные скулы. Эта великолепная золотисто-медовая кожа. Масса темных волос, которые он лишь раз, лишь на одно мгновение, увидел распущенными.
Он солгал.
Он видел прекрасное. И оставил. Он оставил ее.
Лукас подошел к воде.
— В этой реке хороший клев. Форель прямо сама прыгает тебе в руки.
— Ты используешь гарпун или ловишь их зубами?
Теперь рассмеялся Лукас. С улыбкой, сверкнувшей в темноте, он повернул голову, чтобы посмотреть на Алексиоса.
— Я рыбачу и так, и этак. И должен признаться, что делать это в меховой шкуре немного теплее.
Алексиос в этом и не сомневался. Он видел Лукаса в его волчьем обличье. Триста фунтов[4] покрытых плотным мехом мышц и угрожающих клыков. И тут он вспомнил.
— Как там Хани?
Мрачное лицо Лукаса осветилось широкой улыбкой при упоминании о его паре.
— Она просто огромная. Скоро родятся наши сыновья.
— Мои поздравления, дружище. Пусть духи ваших предков проследят, чтобы у Хани были легкие роды, и подарят вам обоим двух здоровых мальчиков.
Улыбка исчезла с лица Лукаса, и он наклонился, чтобы поднять камень, а потом пустил его по воде.