Он воспользовался тем, что она отвлеклась, и снова сделал обманный выпад влево. Она легко парировала, но то был лишь трюк, чтобы завлечь ее в ловушку. Он двигался так быстро, что она не заметила, вдруг прижал ее к себе, ее грудь врезалась в его грудь. Бросив меч на землю, а он теперь уже свободной рукой распустил ее волосы. Тяжелая коса опустилась вниз, разрушив прическу, и он стянул шнурок.
— Почему ты прячешь такие волосы? — спросил он тихо, хрипловато. Словно находился в спальне. Она попыталась ответить, но у нее пересохло во рту, и она не могла выговорить ни слова.
Он опустил другую руку к ее попке и притянул еще ближе к себе, так что она явно почувствовала твердость возбужденной плоти. Она также ощущала, что он что-то делает с ее волосами, но не обращала особого внимания, пока он не распустил косу. Волосы упали между ними, он намотал их на руку.
— Знаешь ли ты, сколько я фантазировал о твоих волосах? Самые яркие и чувственные фантазии, которые у меня когда-либо были? Я видел в мечтах, как твои волосы рассыпаются по подушкам, эти замечательные темные волны на атлантийском шелке. О том, как твои кудри прикоснутся к моей груди, когда ты оседлаешь моё обнаженное тело. О том, как я погружу в них руки, овладевая тобой сзади. Знаешь ли ты, что со мной делаешь?
Он склонился к изгибу ее шеи и глубоко вздохнул. От его дыхания она почувствовала возбуждение, колени ослабли, а меч выпал из ее внезапно потерявших чувствительность пальцев.
— Ты…я… — она не могла думать. Не могла думать связно, а потом еще и высказывать то, что думала. Она лишь стонала, когда он открыл рот и нежно прикусил место, — там, где шея переходила в плечо.
Ее руки сами потянулись к нему и обняли за шею. Она прижалась к нему еще крепче, лишь ее хлопковый лифчик и тонкая футболка остались между его грудью и ее твердыми сосками.
Но даже этого было слишком много. Она хотела, чтобы он был обнажен. Она сама хотела раздеться.
Грейс, наконец, поддалась тому тайному желанию, которое она испытала, когда впервые увидела его входящим в комнату в Сент-Луисе. Девушка зарылась руками в роскошные, золотые волосы, и от ощущений, которые она испытала, Грейс едва ли не застонала. В его волосах было так много оттенков, что одно лишь название «золотые» не отдавало им должного. Шампанское и солнечный свет; золото, бронза, медь. Он напоминал ей дикого кота из джунглей, которого, в самых буйных фантазиях, лишь она одна способна приручить.
Дикий атлантиец, которого только ей под силу приручить.
Если бы только это было правдой.