Хотя Алексиос не читал сказок, но знал, что в настоящей истории «Красавица и Чудовище», чудовище умирает страшной смертью. И лишь в современной приукрашенной версии красавица оказывается в объятиях чудовища.
Ученик рассмеялся и положил руку на плечо девушки, прерывая мрачные раздумья воина. Тот достал один из кинжалов и пошел по траве. Может, чудовище со временем погибнет, но пока что он в состоянии отрезать этому наглецу яйца.
Грейс услышала его приближение и повернулась к нему, но увидев выражение лица Алексиоса, перестала улыбаться. И стала у него на пути.
— Это было хорошо. Потренируйся, — сказала она человеку позади себя, не сводя глаз с воина.
И когда новобранец побежал делиться своими познаниями с другими новичками, Алексиос вложил в ножны кинжал и, нахмурившись, заметил:
— Он должен был держать руки при себе.
— Я могла бы то же самое сказать про тебя.
— Эти дни прошли.
Она изумленно посмотрела на него, снова интригующе краснея, но долго ничего не отвечала. Потом склонила голову на бок и соблазнительно улыбнулась.
Опасно.
Что бы у нее не было на уме, он, кажется, попал по-крупному.
— Как насчет небольшого соревнования в стрельбе по мишеням? — спросила она, едва ли не мурлыча. — Победитель платит за ужин всей группы.
Он сложил руки на груди. Нельзя сразу принимать вызов, следует проявить осторожность. Быть разумным.
— Ты ведешь свой род от Дианы, богини-охотницы.
Она стала накручивать на палец длинную прядь сияющих волос.
Этот намек он понял.
— Ты — опытный воин, участвовавший во многих сражениях, — ответила она. Она посмотрела на его джинсы и улыбнулась, как кошка, слизавшая вкуснейшие сливки.
И этот взгляд он понял.
Закрыв глаза, Алексиос взмолился:
— Помоги мне, Посейдон.
— Я не уверена, что Бог морей станет вмешиваться в соревнование на меткость, но если молитвы помогут, то прошу, — смеясь, с вызовом сказала она.
— Ладно, — сказал он, открывая глаза. — Вот только я выбираю кинжалы.
Она пожала плечами.
— Что бы ни летало на твоем…
— Континенте? — подсказал он.
Она не смогла сдержать смех. Ее глаза, полные веселья, стали медово-золотыми в солнечном свете. И тут он понял, озарение ударило в него, словно одной из ее стрел.
Он хотел снова услышать ее смех. Снова, и снова, и снова. Каждый день, всю оставшуюся жизнь.
Да, он определенно попал.