Россияне и чеченцы напоминали сейчас двух готовящихся к новой схватке боксеров, которые провели уже много поединков и знают друг о друге все. А зная друг друга, зная все козыри и недостатки, ожидают первого движения соперника, чтобы именно он принял на себя смертельный риск первого удара.
Осман, хозяин маленького кафе на проспекте Автурханова, где мы просиживали, убивая время, каждый вечер слушал транзисторное радио, чтобы узнать, какие у России планы. Осман считал, что до войны вообще дело не дойдет, а если и дойдет, то закончится она поражением России. Никому в голову не приходило, что чеченские воины могут позволить россиянам безнаказанно захватывать их страну шаг за шагом. Атака на Грозный, утверждал Осман, означает неизбежность уличных боев, в которых вооруженные автоматами и гранатометами партизаны будут недосягаемы для российских танков, зато сами станут смертельно грозным противником. Впрочем, говорил Осман, новый российский премьер не так глуп, как говорят, потому что вчера вечером снова сказал, что его войска будут избегать столкновений с чеченцами.
Столь же нетерпеливым и уверенным в себе был Апти Баталов, глава президентской администрации, в кабинете которого я не раз сиживал, ожидая аудиенции Аслана Масхадова. «Пусть уже, наконец, нападут, пусть уже все выяснится. Подождем в городе и устроим им тут кровавую баню», — повторял он, источая специфический чиновничий оптимизм.
Из окон президентской администрации даже в пасмурную погоду видны были горы, которые отделяли город от удаленной примерно на двадцать километров реки Терек. Россияне уже стояли над Тереком, а теперь их танки карабкались на окружающие город холмы. С их верхушек они могли уже спокойно обстреливать город.
Кабинет Баталова был огромный. Заставленный тяжелой, мрачной мебелью, он тонул в пыли и запахе старости. Понурую атмосферу канцелярии усугублял вечный полумрак, в котором, вероятно, любил пребывать Баталов. Темные шторы гнали из кабинета светлые, теплые лучи осеннего солнца.
Баталов, лысоватый, довольно плотный мужчина средних лет, без конца крутился возле телефакса. Он уже несколько дней не мог связаться с Москвой, с Кремлем. Телефон Волошина, главы Администрации Президента России молчал, или трубку поднимала одна из секретарш, объясняя, что шефа нет, что она не знает, когда он будет, что она все ему передаст. Без ответа оставались отправленные по факсу заявления и предложения урегулировать конфликт, сочиняемые Асланом Масхадовым, который в своем стремлении избежать войны с Россией отмежевывался от дагестанской авантюры Шамиля Басаева и пытался добиться встречи или хотя бы телефонного разговора с Президентом Российской Федерации.