— И в каком же месте?
— В самом широком. Где никто не ждет.
— Суворов вы прямо. Пейте, пейте. Давайте вот курицу начнем. Я тоже не завтракал сегодня.
Я увлекаюсь и подробно рассказываю Амбарцумову все, что касается технической стороны моего паломничества в ту страну, откуда обычно не возвращаются.
— И зачем вам все это? Ну, из дома сбежать, пока суть да дело. Ведь есть же милиция, в конце-то концов…
— Ха… Есть, конечно.
— Кстати, вам повезло. Могли и на сержантов из райотдела попасть у вашего друга. Тогда бы в случае успеха большая статья.
— Можно подумать, что сейчас ее нет. А бензин? А погорелец ваш? А трупы повсюду? Они-то на ком?
— Ну, погорелец-то, он моим и останется. В другой раз будет умнее. Видеть будет. Слышать тоже. Очарование юности только не вернете после таких ожогов. Трупы, они не ваши. Можно свидетелей найти надежных.
— Вы что же, мне домой предлагаете вернуться?
— А почему нет?
— А участковый?
— А что участковый? Искал нестандартное решение ситуации и поплатился. Надо было по-простому. Посадить вас в КПЗ с другом вашим и бить по почкам. Все бы были уже дома, деньги сданы по акту в Сбербанк, дискета прочитана и положена в сейф. Или уничтожена. Поверьте мне, уничтожена. А теперь, что вы натворили? Зачем же было в газету идти? К щелкоперам? К акулам пера?
— Да. Тут вы правы. Дал я маху. Я же потом книжку купил по компьютерам и понял, как Витек нас кинул. Полистал минут тридцать и знал, что он в компьютере оставил текст.
— Не нужно никогда лезть не в свое дело. — И Амбарцумов без замаха, коротко бьет меня в подбородок. Я падаю, катятся по полу бутылочки с пивом. Ножка куриная падает. — Прости меня, парень. Только ты теперь настоящий палач. Ты всех, кто в списке, казнил. Их теперь по одному отслеживают и бьют по всем просторам СНГ и стран Балтии.
Я встаю.
— Садись. Больше не буду. Пей пиво. Закусывай. Заслужил.
Заслужил так заслужил. Сквознячок подбрасывает занавеску, болит прикушенный язык, я пью пиво, ем курицу.
— Кого бьют-то? Кто эти люди?
— Это лучшие из людей, что когда-то были. Это… Вот если война начнется, подпольщики должны быть? Люди наши на оккупированной территории?
— Знамо дело. Так что, я подполье ваше порушил? Амбарцумов ходит по комнате, смотрит в окно.
— Алябьева-то за что?
— За то самое. Вот что. Тебя как бы нет. Исчез. Растворился. Хочешь домой, с Катей? Рыбу ловить? Что ты там еще делаешь? Ну, хочешь?
— Знамо дело. Только кто вы, господин Амбарцумов?
— Я человек из списка.
— А почему живой? Кто тебя должен кончить? — ФСБ.
— Ну ты даешь. А ты-то кто?
— Я тот, кто даст тебе шанс.