Обдавал гармониста вихрь ее юбки.
Они про все забыли: она на миг вернулась к девичьей воле, а он так ярко встретил ее, сжимал руки и обнимал по велению гармони. Близко видел, как глаза ее наполнялись радостью.
"Красивая ты какая".
"Да",- удивлялась она, как это он говорил взглядом, понимала: душа разгадывала его взгляд.
Разошлись. Она, притопывая, наклонив голову, глядела под ноги. Он ждал, чтоб сойтись с ней, и вот тянул ее за руку, другой рукой брал Феню у пояса, чувствовал, как покорно поддавалась она, чуть откинувшись, закрывала глаза, и тогда казалась, что летит она над землей навстречу гармонью звенящему ветру.
"До чего ж хорошо!"
А когда открывала глаза, Кирьян улыбался ей, и каждый раз что-то новое было в его улыбке. Оглядывала его лицо, чтоб что-то понять, что в нем такое, что от него так сейчас прекрасна эта ночь для нее.
Катя поглядывала на брата. Танцевала она со здешним учителем - Иваном Новосельцевым.
- Увлекся твой брат!
- Красивая, правда?
- Ты гораздо лучше ее.
- Почему же?
- Она красивая, а у тебя душа как нива с добрым зерном.
- Сразу и про душу узнал.
- Другие знают.
- Кто?
- Человек один.
Катя, пристукивая каблучками, спросила:
- Кто же, если не секрет?
Он подхватил ее, высокий в своей белой, перехваченной ремнем косоворотке, и сказал:
- Секрет.
- А тихонько если сказать? - попросила Катя.
Они вышли с круга. Остановились под ненастно шумевшим тополем.
- Вот этот человек так мне про твою душу и сказал,- смотрел в ее глаза он и улыбался. Хоть и молодой совсем, с тонким лицом, но мужество широко дышало в ием.
- Так кто же? - не терпелось Кате узнать.
- Не догадываешься?
- Нет.
- Федя Невидов. Хорошо про душу сказал.
- Любая была бы рада.
- Это любой не скажешь... Скоро приедет. Потанцуем еще?
Давно кричат петухи; ночь кончается, а на станции никак не угомонятся.
Но уж пора: светает.
Гармонист застегнул на ремешок свою гармонь.
- Спасибо,- сказала ему Фсня.
- Почаще приезжайте к нам.
- В следующем теперь году, как новый хлеб родится.
Опустело на кругу.
Кирьян хотел остановить Феню. Крепко взял за плечи ее. Под тканью кофты желанно бьется истома.
- Минутку постой.
- Не надо,- отвела она его руки и пошла к телегам. Никита спал. Чужое какое-то лицо во сне, угрюмое, Феня даже на миг остановилась, словно что-то жуткое потянуло ее. Так бывает, когда спит человек, на лице его проступает тайное и затихает в морщинах, в уголках губ, и даже, бывает, "близкая смерть чудится в скорбно закрытых глазах.
Чует спящий посторонний взгляд, и мучается, вздрагивает его лицо от чужих глаз.