- Какой ты запомнишь меня, Федя?
- Вот в этой косынке всегда буду помнить тебя, Катя... Катенька, спасибо тебе за такое счастье.
- И тебя я люблю за это счастье.
Они поднялись. Уложили в копну снопы.
- Сразу простимся, Федя.
Он обнял ее на тропке, поцеловал.
- Вот и все,- сказала Катя,- иди.
Он пошел по тропке возле Угры, не оглядываясь.
Не пройдет и часа, как уедет он на почтовой телеге к станции, дальше по своему пути к границе.
Неужели простились? Может, остановить его?
Может, побыть еще с ней хоть минутку?
"Иди, Федя, иди".
"Мы простились для нашей встречи, Катенька".
Сжав руки у подбородка, Катя смотрела вслед уходящему Федору и, когда скрылся он, опустив голову, долго глядела в землю, будто хотела понять его судьбу в судьбе земли.
ГЛАВА II
Юность еще не знает, что такое любовь,- она узнается с годами. И если это была истинная любовь, годы не тронут ее. И разрушат то, что не было любовью. Как пепел рассыпается отжившее, когда приходит истинная любовь. Со смятенным порывом разжигает она новый огонь, который бывает порой страшнее грозы, ударившей в дом.
Любовь юности - это закрытая карта, которую берем у судьбы.
Вот, кажется, она и пришла к Фене, эта любовь.
Что делать?
Она брала у судьбы новую, как казалось ей, нерасплатиую карту: беспощадна бывает любовь.
"Да хоть что, а отлюблю свое",- подумала Феня, переворашивая граблями сено на своей делянке в лесу.
Сама косила, а завтра возить на свой двор.
Под вечер устала и от страды и от зноя. Прилегла в тень - затонула в траве под березой.
Мигает солнце в листьях и ветвях, как в зеленой сети. Обдает прохладой березка, и все тело вянет во сне.
"Покой-то какой! И только в душе нет покоя. Сжиться бы с травой,думает Феня.- Да и у травы свое ненастье бывает, а не ропщет и перед косой покорна. Что ж человек так тревожен, когда и тревоги-то нет? Не живется спокойно, все счастье свое ищет. Как во сне пгше счастье".
Слышит она хлест шагов по траве... Кто-то идет, Кирьян шел.
Он уже объездчик. За спиной ружье, сумка полевая па боку и, на случай пожара в лесу, лопатка в чехле, топор в кольце на поясе. Гимнастерка просолена потом на груди, шинель на руке.
Заметил Кирьян, как мелькнула из-за травы рябиновая косынка.
Подошел.
Феня сидела, прижавшись спиною к стволу береги, подбирала волосы под косынку. Коротки рукава кофты, и видно, как в тени подмышек таится ячменная рыжинка.
- Хоть разок посидеть с тобой,- сказал Кнрьяч, и прилег рядом, и вдруг с березою обнял ее. Глаза Феян перед ним - и зелень и синева в них горячо слиты. Мечутся по лицу теки от листьев, и губы то вспыхнут ярко, то погаснут. Припал к ним Кирьян.