— Ликиск, почему ты здесь, а не у меня?
Я знал, что в лучах коридорных ламп он видит меня, но молчал, надеясь, что он решит, будто я сплю. Я держал глаза плотно закрытыми, когда он вошел в комнату и приблизился к кровати, глядя на меня сверху вниз.
— Я думал, ты будешь в моей постели, а не в своей, Ликиск. Я знаю, что ты не спишь. Посмотри на меня. Что с тобой случилось?
Сухо и резко я ответил:
— Я не хочу сегодня с тобой спать.
В тот же миг меня выдернули из кровати и поставили на ноги с такой легкостью, словно я был куклой. Марк Либер яростно встряхнул меня за плечи.
— Что это значит — ты не хочешь сегодня со мной спать?
— Потому что тебе на меня наплевать, — сказал я, с трудом сдерживая слезы.
Со смехом он убрал руки.
— Откуда такая мысль?
— Это не мысль. Это правда. Если бы это было неправдой, ты бы не торопился уезжать.
— Ах вот в чем дело, — произнес он, кивая.
— Вот именно.
— Ликиск, я солдат. Я делаю то, что мне приказывают.
— Но ты делаешь это с радостью!
— Да!
— Ты любишь армию больше, чем все остальное. Больше, чем меня.
— Ликиск, армия — моя жизнь.
— А ты — моя.
Смягчившись, он сказал:
— Вне дома я бываю гораздо дольше, чем дома. Ты же привык к тому, что я все время на службе.
— Но это совсем другое. Так было раньше.
— Ты прямо как ребенок. То, что я подчиняюсь приказам, не повод считать, что я тебя не люблю.
Я взглянул на него с надеждой.
— Возьми меня с собой. Куда бы ты ни отправился, я тоже могу пойти.
Он покачал головой:
— Это невозможно.
Я простонал:
— Ну вот! Ты не хочешь, чтобы я ехал. Ты не любишь меня. Я для тебя просто игрушка. Как одна из твоих шлюх. Как девчонки с кухни или те персидские проститутки.
Он ударил меня с такой силой, и я упал на кровать, а в глазах потемнело. Приложив руку к горящей щеке, на которую пришлась пощечина, я начал плакать.
— Чтобы я больше не слышал, что ты себя так называешь, ясно? И больше никогда не смей мне указывать, что я думаю и чувствую!
Я уткнулся лицом в подушку и разревелся.
— Ты найдешь себе там кого-нибудь другого и скоро забудешь Ликиска. Но я об этом не узнаю. Я себя убью. Брошусь в Тибр. Прыгну с Тарпейской скалы, как во сне. Я… я убегу… и дам себя поймать… и меня распнут. Ведь так поступают с непослушными рабами?
— Хочешь знать, что такое быть рабом? Что ж, Ликиск. Я тебе покажу.
Его руки жестоко сорвали с меня одежду и в гневе бросив на пол; он вновь поднял меня, оцарапав кожу кирасой и холодными металлическими пряжками, вынес из комнаты и пошел по освещенному лампами коридору. Открыв ногой дверь к себе, он бросил меня в постель, словно мешок пшеницы. Слишком испуганный, чтобы пошевелиться, я, не мигая, следил за ним широко раскрытыми глазами, пока он снимал форму, разбрасывая ее по комнате. Сдернув тунику, он швырнул ее у кровати и предупредил: «Сегодня пощады не жди».