Сезон в аду
Лихорадочные записи лета 1933 года. Анаис кидается от цитаты к цитате — переписка с Арто, переписка с отцом, выдержки из ранних, еще детских дневников, ей явно не хватает собственных слов, чтобы выразить свои ощущения от того, что обрушилось на нее в июне — сентябре 1933 года.
Этот период ее жизни, который позже, опять же прибегнув к цитате, на этот раз из А. Рембо, она назовет «Сезоном в аду», отмечен двумя яркими и не бесследно прошедшими для нее событиями — романом с Антоненом Арто и обретением отца.
Антонена Арто мы представили в предыдущем комментарии. Добавим к сказанному яркую характеристику этого человека. Ее дал один из крупнейших наших философов Мераб Мамардашвили в эссе «Метафизика Арто»:
«…он — мученик мысли. Он как бы все проделывал на самом себе. Так он был устроен. Это тело без кожи, полностью обнаженное для ударов окружающего мира, для любых впечатлений. (Представьте себе, все время жить с содранной кожей!) Вот так жил Арто».
Анаис встретилась с ним в тот момент, когда оба они мучительно искали ответа на вопрос — как человеку осуществиться, как пребыть, как войти в творческое бытие. И этот огненноглазый безумец сразу же увлек ее. Но только как поэт, как мыслитель, как творческая личность. Здесь нам придется коснуться одного деликатного, но очень важного обстоятельства.
Анаис была увлекающейся женщиной, и она достаточно свободно смотрела на сексуальную жизнь. Но ее никак нельзя причислить к известному типу ориентированных «на телесный низ» женщин. Среди ее любовников не было так называемых «великолепных экземпляров мужской породы». Мужчина привлекал ее прежде всего своим духовным обликом, ее интересовало в нем творческое начало. Так было с Генри Миллером: близости предшествовала полная взаимная ошеломленность творчеством друг друга. Так было и с Альенди. Сначала — удивительный парадокс: в паре психоаналитик — пациент обозначились два вектора: не только врач проникает во внутреннюю жизнь пациентки, но и она, проникнув во внутренний мир своего целителя, стремится излечить его! Редко кому из общавшихся с Анаис мужчин удавалось забыть, что перед ними женщина. Анаис Нин была чертовски привлекательна и нравилась мужчинам. А ей нравилось нравиться, в ее натуре лежал мощнейший, пусть не всегда осознанный, комплекс совращения. И противиться этому было невозможно. Так обстояло дело и с Арто.
Вот она сидит за мраморным столиком кафе «Куполь», принимает, внутренне кривясь, поцелуи Арто. И стараясь не дать ему усомниться в ее искренности, она в то же время осознает, что ее тащит некая «демоническая сила, заставляющая поддразнивать, заманивать, создавать впечатление полной близости». И хотя Анаис совершенно не интересует физическая сторона отношений с этим отравленным наркотиками, полубезумным гомосексуалистом, ей лестно находиться в центре его поэтической души и она готова следовать за ним в смерть и разрушение. Она наслаждается своей игрой и выдумывает сказку своего собственного безумия. Он — ее трофей, этот человек, читающий стихи и запинающийся, точно Гамлет. Возможно, ему она тоже кажется добычей, как казалась Генри, Альенди, Эдуардо… Она признает, что любит ритуал соблазнения, само по себе физическое обладание ее ничуть не интересует. В отличие от Дон Жуана ей нужны души, а не тела.