Менди подал сигнал Меткому Майку. Майк достал револьвер сорок пятого калибра и надел на него глушитель. Менди с сочувствием спросил:
— Как ты предпочитаешь, Башка, в сердце или в голову?
— Куда ни стреляй, пуля все равно окажется в Башке! — заржал Бугай.
— Заткнись, он заслуживает уважения, — сказал Менди, свирепо глядя на Бугая. — Ну, Башка?
Во рту у меня пересохло, язык отнялся, и я не мог вымолвить ни слова.
— Ну, Башка? — терпеливо повторил вслед за Менди Майк.
У меня было такое ощущение, что он уже несколько суток стоит и смотрит на меня, сжимая в руке револьвер. Собрав все свои силы, я заставил себя поднять руку и коснулся ею лба. Да, я хотел, чтобы пуля попала в это место. Медленно, ох как медленно, целое столетие поднималась его рука с револьвером. Оружие с надетым на него глушителем выглядело огромным, как пушка. Его черный зрачок гипнотизировал меня. Его ствол, приставленный к моему лбу, казался холодным как лед и одновременно обжигал меня, как раскаленное железо. Словно сквозь толстый слой ваты, до меня донесся голос Майка:
— Эй, Менди!
— Что, Майк?
— Ты что, не позволишь Башке прочитать последнюю молитву? Разве он не имеет на это права?
— Да, ты прав, Майк, — сказал Менди и обратился ко мне: — Прости, Башка, я совсем забыл. Можешь прочесть молитву.
Я молча помотал головой.
— Тебе совсем нечего сказать? — вежливо спросил Менди. — Может быть, ты хочешь передать кому-нибудь прощальное послание?
Прощальное послание? Кому? У меня никого нет кроме Евы. Но как ей передать его? Если бы я смог это сделать, то у нее была бы возможность воспользоваться той сотней тысяч, которую я положил в банк. И может быть, она смогла бы найти этот призрачный миллион в чемоданах, который не удалось найти мне.
Внезапно мой мозг очнулся от оцепенения и начал напряженно работать. Да, если я сделаю это аккуратно и нигде не переиграю, то, по меньшей мере, смогу получить небольшую отсрочку и, может быть, сумею передать Еве несколько слов через Толстого Мои. Да, но я должен сделать это очень аккуратно. Я должен раздразнить их наживкой и ни в коем случае не переиграть. Их нельзя провести по дешевке.
Слабая надежда вернула к жизни мой язык. Я вновь обрел способность говорить.
— Да, — произнес я, — я хотел бы передать послание своему брату.
— Ладно, мы это сделаем. Что ты хочешь ему передать?
— Я хочу передать, где находятся мои деньги.
При слове «деньги» они переглянулись.
— Ладно, мы ему скажем. И где они? — спросил Менди. В его глазах загорелись жадные огоньки.
— Вы слышали о приказе Франка, когда он потребовал, чтобы все сняли свои деньги со счетов в банках?