Потом они вновь тихо лежали рядом, оставаясь по-прежнему соединенными, и умиротворенно вспоминали разделенную недавно страсть. Вдали носовые огни рыбацкого судна блуждали по черной глади озера, но и их вскоре поглотила ночная тьма. Спустя какое-то время сохранять неподвижность стало трудно. Глубоко внутри себя Эви начала ощущать особого рода пульсацию и робкие толчки, которые неумолимо приглашали продолжить чарующий и соблазнительный любовный танец. Эви попыталась не поддаваться, но знала, что и Роберт почувствовал всю силу этого манящего зова, которому практически невозможно противиться. Его плоть снова налилась каменной твердостью и потяжелела, распрямляясь в ее лоне и в который уже раз растягивая усталые мышцы, пока Роберт в обманчиво расслабленной позе замер под ней.
Эви плотно прижалась лицом к его подбородку, из последних сил стараясь не двигаться. Роберт уже жарко пульсировал в ней, и она едва слышно застонала. Ее внутренние мышцы, будто выражая безмолвный восторг и признательность за вторжение, словно шелковой перчаткой охватили мощный ствол по всей его длине, а затем тесно сдавили и повторили это снова… и снова, и в тот момент, когда Роберт полностью овладел Эви, ночную тишину нарушили ее приглушенные вскрики. Чтобы не подойти к завершению слишком быстро и удержать себя в руках, Роберт крепко обхватил основание разбухшего органа и стиснул зубы, борясь с яростным желанием уступить, немедленно извергнувшись в желанную жаркую глубину. Он победил, но в конце этого поединка с самим собой его лоб был усеян каплями пота.
Когда Эви немного успокоилась после испытанного наслаждения, он, слегка приподняв, склонил ее к спинке шезлонга. Затем опустился на колени позади нее и, крепко обхватив за бедра, стал размеренно входить в ее влажные расслабленные ножны. Эви цеплялась за верхнюю перекладину ложа, будучи не в состоянии сдерживать громких стонов, когда его ритмичные движения набрали темп и силу. Наконец его тело содрогнулось, и он извергся в ее лоно, после чего обессилено привалился к Эви, жадно хватая воздух и пережидая, пока сердце снова забьется в привычном ритме.
Придя в себя, он собрал их разбросанную одежду и, вручив ее Эви, поднял возлюбленную на руки, после чего занес внутрь, где опустил на широкую кровать, которая уже давно дожидалась их.
На следующее утро они спали до девяти часов. Эви зевала, потягивалась и жмурилась, словно сонный котенок, а Роберт обнимал ее и гладил по волосам, отводя спутанные пряди от лица. Как обычно, он разбудил ее на рассвете безмолвными неторопливыми любовными ласками, а затем они снова уснули.