Нет, польза от нее есть, конечно. Сразу карету выделили, бутыль вина хорошего в багаж добавили. А все же неспокойно на душе. А ну как сестра за ним шпионить приставлена? Доложит потом, факты подтасует – и прости-прощай жизнь смиренного служителя Господа, отца Силько.
Инквизитор поежился… И тут капюшон, скрывающий лицо монахини, легонько качнулся:
– Вели остановить карету.
Ишь ты! Значит, умеет говорить-то! И голос такой приятный. Глубокий, бархатистый…
Священник так удивился, даже не сразу сообразил, что от него требуется. Зато когда понял, мигом подскочил с сиденья, высунулся из кареты почти по пояс и не крикнул, а гаркнул:
– Стойте! Остановите!
– Стоять! – подхватил его вопль один из тех, кто сидел на козлах. – Тпру-у-у! А-а-апчхи! Стоять, клячи дохлые!
Лошади, к слову сказать, на кляч вовсе не походили. Крупные, холеные. Но встали как миленькие.
Сестра Анелла же не мешкая распахнула дверцу, выбралась наружу и бодрым шагом направилась в придорожный лесок. Казалось, она вообще не замечала ни льющейся сверху воды, ни грязи под ногами.
– Ланья, вы туда по делу или до кустиков? А-а-апчхи! А то, может, помочь чем? – окрикнул монахиню простуженный.
Инквизитор брезгливо сморщился – частично от неприкрытого панибратства, частично от принятого в богопротивном Альсоро обращения. И только тогда вспомнил: а ведь карета-то ее, Анеллы. Она в ней и приехала. И мужчины эти с ней же были. А ведь они не монахи, и не послушники даже. Ну дела!
– Сиди на месте, олух. Еще я перед тобой не отчитывалась!
– Как хотите, ланья, – не стал спорить возница. Только поплотнее закутался в плащ и прикрыл глаза, намереваясь вздремнуть.
Отец Силько провожал женщину взглядом до тех пор, пока она не скрылась за деревьями. А потом любопытство пересилило, и священник, бегло перекрестившись, направился следом за Анеллой. Проламываясь сквозь кусты, он изо всех сил старался не шуметь, но получалось плохо – инквизитор постоянно проклинал свое грузное тело и благословлял ливень, заглушающий звуки. Впрочем, вскоре монахиня замедлила движение, а затем и вовсе остановилась. Священник еще раз перекрестился и постарался подобраться поближе. Любопытство служителя Господа было вознаграждено – последние несколько шагов ему удалось проделать совершенно бесшумно. Силько осторожно сдвинул в сторону загораживающие обзор ветки и нервно сглотнул: на небольшой полянке, открывшейся его взгляду, лежал труп.
В том, что молодой парень, с ног до головы вымазанный грязью, был мертв, сомневаться не приходилось. Неестественная поза, неловко подвернутая нога, огромное количество крови – какие уж тут сомнения. Непонятно было другое: каким образом монахиня узнала о том, что в лесу покойник.