– Иди отдохни, Василёк. Дальше мы сами справился.
Девушка отчаянно замотала головой.
– Тебе нужно поспать, солнышко. Можешь лечь в моей каморке, если не хочешь быть далеко.
Василиса некоторое время переводила взгляд с Алена на Карину и обратно.
– Нет, я пойду к себе, – в конце концов решила девушка. Ален не зря пристроил к лазарету еще одну комнатку, уютную и теплую. – Позови меня, когда все закончится.
Маг кивнул, и Василиса ушла.
– Помоги мне, малыш, только осторожно.
Карина расстегнула пуговицы на теплой рубашке эльфа и подозвала Алена.
– Его нужно раздеть и положить на левый бок. Только очень осторожно, одно неверное движение – и шею мы ему доломаем. Позвоночник в очень плохом состоянии.
Маг содрогнулся от слов матери и дальше обращался с другом, как с хрупкой фарфоровой куклой.
Карина положила свернутое валиком одеяло под голову эльфа и убрала в сторону его роскошные белые волосы. Жестом попросив Алена подать ей сумку, она достала оттуда бутылек с прозрачной маслянистой жидкостью и, немного капнув на кусок стерильного бинта, аккуратно протерла шею Арэна вдоль поврежденных позвонков.
– Начнем с позвоночника. Очнуться сейчас он не должен ни в коем случае. Любое движение, даже глубокий вздох, его убьет.
Ален кивнул. Он был готов. Высокая степень контроля требовала высочайшего сосредоточения силы и воли. Каждое движение эльфа, каждый его вдох, каждый удар сердца – все должно быть под жесточайшим контролем…
Василиса сидела у камина, завернувшись в теплую шаль, и рассматривала два предмета, лежащие перед ней на столике. Венок и диадема. Венок неземной красоты, изящной вязью сплетенный из светящихся солнечных лучей, всегда теплый и такой нежный, был бы к лицу самой изысканной принцессе. Диадема из мифрила, переплетенная цветами тончайшей ковки и украшенная сапфирами, была бы к лицу королеве.
Вручены эти две короны были по-разному. Одна – со смехом надета ей на голову, другую надевали с восхищением и трепетом.
Две пары глаз. Одни – синие, как два океана, иногда лучистые, но чаще прищуренные, словно выискивающие врага. Вторые – зеленые, как изумруды, настороженные, но теплые – видели больше, чем поверхность, они видели душу.
Две пары рук. Одни – умело перебирающие струны, чуткие и тонкие, но тверже стали и смертоноснее клинка, вечно затянутые в перчатки. Другие – ловкие и сильные, но трепетно нежные, быстрые, но осторожные…
Две улыбки. Хищная и злая, лишь в редкие моменты грустная или ласковая. Вторая – веселая и добрая, лишь изредка превращающаяся в злую усмешку…
Двое. Один – лезвие мрака, другой – клинок света. Такие похожие и такие разные. Как свет и тьма. Как огонь и лед. Жар и холод очень похожи – в первый момент даже не чувствуешь разницы.