Лагерь закончили только к вечеру. Усталые, но довольные, расселись вокруг весело потрескивающего костра и с радостью принялись за распитие спиртных напитков. Даже маг, поддавшись общему настроению, пил со всеми и хохотал над шутками Лисенка Лени, местного остряка, самого младшего среди парней. Лисенку еще не минуло пятнадцати.
Когда стало достаточно «жарко», по не очень умелым рукам пошла старенькая лира. Пели в основном о девушках да о подвигах. Ален хмурился, потом, не выдержав, отобрал измученную лиру у рыжего Данилы, с яростью проклиная отсутствие у того слуха. Раздались возмущенные вопли протеста. Красочно выругавшись на орочьем, маг положил старенькую лиру к себе на колени и с неожиданной нежностью погладил измученные струны и ободранные бока инструмента.
– Бедная, – прошептал он, – маленькая. Как же над тобой эти оболтусы издеваются. Души твоей не видят. Не бойся меня, милая, прекрасная…
Ребята замерли. Лира на коленях мага жалобно застонала, когда он коснулся струн. На ободранных боках вдруг засеребрилась свежая краска, а струны засияли первозданной чистотой. Рука в черной перчатке любовно коснулась струн и извлекла чистейший звук. Лира запела, а не завыла, как раньше у рыжего Данилы. И тогда маг завел песню. Его голос, который мог соперничать в чистоте с нынешней лирой, слился с ней воедино. Он пел о войне. О трех Грифонах, Красном, Черном и Белом. Пел о том, как, не зная пощады, несли они на своих крыльях смерть врагам.
«Пленных не брать!» – вскричал командор
И черные крылья над полем простер,
Красный с улыбкой свой меч занес,
Рухнул с небес – выполнять приказ,
Белый не двинулся с места на шаг,
Крылья раскинув, нес смерть он, как маг…
[1]…Когда Леон ринул свою боевую полусотню вперед, Анжей приказал Алену атаковать с расстояния боевой магией огня и ветра. Леон, Красный полусотник, клином врубился в отряды вражеской армии, рассекая ее надвое, давая возможность основным силам империи наброситься на разделенного противника. Солдаты ринулись в битву, с легкостью тесня воинов Нимадорга. Ален и его полусотня не отставали, творя одно заклятие за другим. Атаковали волнами – полусотник разделил своих магов на пятерки. Первая пятерка, сразу после нее – вторая, и так десять волн. Пока атаковали остальные, первая пятерка успевала восстановить силы, и так далее по счету. Ален атаковал без перерывов – он был сильнее всех вместе взятых своих волшебников, а каждая отнятая даже с такого расстояния жизнь добавляла ему сил. Удлиненные зрачки расширялись в желтых глазах. Один удар Алена отнимал больше жизней, чем две атаки пятерок. От привкуса смерти он трепетал, словно осенний лист на ветру. Леон не уступал Алену, и под его трехметровым клинком сотни воинов нашли свой конец. Один раз Красный обернулся, и его глаза встретились с глазами Белого. Леон улыбался, взгляд горел тем же безумием, что читалось и во взгляде Алена.