— И будешь там жить?
— А что? Всем скажем: весна! Весенние заботы. Решил помочь отцу, порадовать его. А «кибитка» там — дворец. Изумительная, восхитительная, как воскликнула бы наша Зина. И правда, изумительная «кибитка».
— Если будет что-то нужно, звони и заходи.
Понятно, она хотела, чтобы он сейчас же оставил ее. Он не будет ей звонить, беспокоить.
— По-моему, там все есть. Лишь бы ты не проговорилась!
— Еще раз балда.
— Мишуку объяснишь... про садовый участок... Горько все это, Таня.
— Не унывай.
И она пошла, а он остановился. Она шла, а он смотрел, как она удалялась, исчезая за лицами, плечами, спинами других прохожих. Хотел быть честным и хорошим, освободить ее от себя, как от обузы, а оказался... «Это так заурядно, — сказала Таня, — что противно». С той минуты он стал ей противен. И ведь можно согласиться с ней. Хоть завой!
Как бы ни было трудно, приходится жить дальше. Жизнь требовала — пересчитать деньги в кармане, сообразить, хватит ли до получки — на еду, если купить будильник, чтобы не опаздывать на работу. Будильник, наверно, придется забрать из дома. Он раскопал в кармане две копейки, ту самую монетку, которую дала ему Таня еще в грузовике (хорошо, кстати, что шофер-верзила ни рубля не взял), и вот уже звонил Тане.
Едва он спросил, может ли зайти за будильником, а то еще, чего доброго, заспится на свежем воздухе, Таня ответила, что, конечно, может, но лучше завтра, когда ее не будет, она уже уйдет на работу. А Мишук в школу. Так что никого не будет. Ему завтра, насколько ей помнится, заступать после обеда, авось не проспит, ручные часы с ним? В принципе он может заглядывать, когда ее нет дома, и брать еду, которая, как всегда, будет его ждать на кухне, на столе. С запиской? Разумеется, если надо.
— Какая ты щедрая! — сказал он.
— Я не щедрая, — ответила Таня. — Это твои деньги.
И положила трубку. Еще бы две копейки. Для звонка Юле. Да, да, чтобы сразу. Он зашел в булочную, купил себе авоську, хлеб, сахар и выбрал из сдачи нужную монетку. Будка еще была пустой.
— Юля? — спросил он, когда ее подозвали. — Это ты?
— Костик! — закричала она. — Я уж и не знала, что подумать. Мама утешала, а я... чуть живая! С ума схожу! Можно ведь...
— Подожди! — прорвался Костя сквозь ее всхлипы.
— Я чуть стою...
— Юля! Я должен тебе сказать... Юля! Что ты молчишь?
— Ты же просил молчать.
— Все откладывается. Ты слышишь?
— Ты передумал? Костик, я ведь не просила тебя, ты сам настаивать начал... Так теперь хоть позволь узнать: что случилось?
— Заболел мой отец. Да, тяжело. Сердечный приступ, «скорая помощь». Нет, дома остался. Ну, такой, не поехал, и все! Ну, Юля, я же говорю, он такой! Да, странно...