- Знаю, - ответила я. - Московский государственный университет, факультет философии.
...Операция была длинная, и мы провели вместе весь вечер. Виталий сосредоточенно возился с моими волосами, накручивал их на деревянные палочки в форме однополого гиперболоида, смачивал составом, покрывал пышной мыльной пеной, споласкивал раз, споласкивал два, крутил на бигуди, сушил, расчесывал. Он уже устал, и на узком лбу, по обе стороны от длинных прямых бровей, выступили капельки пота. Было уже без четверти одиннадцать, когда он последний раз провел щеткой по моей голове и отступил, а я позволила себе взглянуть в зеркало.
Ну и ну! Вот она какая, химия... Блестящая, живая масса темных волос, в которой светящимися паутинками потонули белые нити, казалась не волосами даже, а дорогим мехом - такой сплошной, целостной шапкой, так непринужденно облегли они голову. А эта изогнутая полупрядь, упавшая, словно ненароком, с левой стороны лба... словно прическу только что разбросало ветром...
- Как вы удовлетворены? - спросил Виталий.
- Замечательно! Да вы, оказывается, художник!
- Меня рано называть художником, но если я буду заниматься этой специальностью, то постараюсь проявить себя как художник.
- Спасибо, большое спасибо! А сколько я вам должна?
- В кассу пять рублей новыми. А сверх того - зависит от желания клиента.
...По его лицу нельзя было сказать, удовлетворило ли его на этот раз "желание клиента". Деньги он взял просто и сухо сказал "спасибо".
- До свидания, Виталий, - сказала я. - Как-нибудь я еще к вам зайду, ладно?
- А я прекращаю работу в этой точке, - ответил он, - и возвращаюсь на свою старую точку. Все, что можно было взять здесь от мастеров, я уже взял.
- А где же ваша старая точка?
Он назвал адрес, телефон. Я записала.
- Виталий... А как дальше?
- Виталий Плавников.
- Виталий Плавников, - записала я. - Буду вас помнить. Хороший вы мальчик, Виталий Плавников. Будем знакомы. Меня зовут Марья Владимировна Ковалева.
Он подал мне руку и сказал:
- Я тоже от вас почерпнул.
3
Я вернулась домой. В квартире было тихо (спят, паршивцы, наголодались и спят), но в моей комнате горел свет. Я вошла. На круглом столе под классическим оранжевым абажуром, стоял букет цветов, окруженный бутылками молока. На большой тарелке затейливо разложены бутерброды - боже ты мой, какие бутерброды - с ветчиной, с балыком, с икрой... В букет вложен конверт, в конверте - письмо. Каются, черти.
Я достала письмо. Отпечатано на машинке. Две страницы. Что за чепуха?
"Все свиньи земного шара сходны между собой по складу тела и по нраву. Голос свиней - странное хрюканье, которое не может быть названо приятным, даже когда выражает довольство и душевный покой..."