Сердце вновь заныло. Опять эта постоянная пульсирующая боль в груди. Я проснулся уже с ней, и она все нарастала. Дрожащими, как у алкоголика со стажем руками, я помассировал место, где боль была сильнее всего. Что-то было не так. Я рванул к зеркалу, по пути снимая футболку. Блин, без матов не обойдешься. Из зеркала на меня смотрел бледный взъерошенный парень в одних спортивных штанах, с ошалелыми больными глазами. Но это была все ерунда по сравнению с серой опухолью, возникшей у меня на груди. Вот тут я действительно струхнул, и мат таки прозвучал, лаконично описывая мое состояние и обстановку в целом. Я рванул к выключателю. Нужен свет, больше света!!! Наконец, щелкнула кнопка, и я кинулся опять рассматривать свою трясущуюся, болезную тушку.
— Ё — моё! Это что ж за хрень?! — При хорошем освещении все стало еще страшней. Там, где у всех нормальных людей находится под ребрами сердце, у меня медленно пульсировал странный узел из тонких скрученных жил, уходя своим основанием в глубь грудной клетки. От него во все стоны, как корни, расходились отростки, похожие на вены серебристого цвета. Они разветвлялись вокруг основного узла и переплетались в замысловатый узор, утончаясь на окончаниях. Я потрогал их пальцами, попробовал отодрать ногтями. Блин, больно! Я зашипел и перестал царапать себя.
— Стоп, Дар соберись с мыслями. Заканчивай панику. Надо что-то делать, — строго приказал я себе. Но получалось плохо. Зато хорошо получалось впадать в истерику. Умные мысли разбегались от страха и возвращаться не собирались.
— Сейчас приедет Макс, и мы что-нибудь придумаем! Но в больницу я не поеду, лучше дома сдохнуть. Эта мысль меня успокоила, как ни странно. Нужно было чем-то отвлечься, подумать о другом, чтоб не свихнуться от страха.
Я вспомнил последний звонок друга, именно он меня и разбудил. Максим был какой-то странный и взволнованный, просил сидеть дома и никуда не выходить до его появления. Я послушно согласился — злить Макса себе дороже. Препираться бесполезно — приедет еще по шее надает. Максим — он такой! При мыслях о друге я немного пришел в себя. Макс — красавчик, любимец всех девушек, женщин и даже бабушек на лавочках. Высокий, с широкими плечами, невероятно обаятельный, он неизменно вызывал восхищение женской аудитории и дружескую поддержку мужской. Душа компании, Максим с легкостью находил со всеми общий язык, в отличие от замкнутого меня. Он всегда и во всем был первый, за что бы не брался. Учеба, спорт, развлечения, у него на все хватало сил и энергии. Мы были настолько разными, что наша дружба вызывала у всех недоумение. Рядом с ним я казался себе мелкой инфантильной букашкой. Однако, Макс с маниакальным упорством опекал и заботился обо мне. Когда умерли мои родители, именно он был рядом, став самым близким другом. Кстати, «о птичках», человек сейчас приедет прямо с работы, видимо голодный, а у меня в холодильнике шаром покати! Пустота и красота. Я решил философски подойти к своему состоянию, рассудив, что если суждено склеить ласты в рассвете лет, то друг тут не при чем. И голодать его растущему организму я позволить не могу. У самого меня мысль о еде вызывала сейчас тошноту. С вновь открывшимися обстоятельствами моей скорой кончины от неизвестной заразы на груди вполне можно наплевать на просьбы друга остаться дома. Я решил пройтись развеяться в магазин. Он меня не убьет, пожалеет немощного и убогого, я прогуляюсь, накуплю всякой вредной, но вкусной еды, нажрусь и помру молодой.