– То есть ты не мужчина?
– А в морду? Давай проверим, кто из нас мужчина, а кто нет! – Женька становится в боксерскую стойку и делает выпад правой рукой в литой перчатке: – Ну? Давай! Что, Ал, слабо? Слабо, а?
У Туманова на руках невесть откуда тоже появляются боксерские перчатки.
– В крррррррасном углу! Великий и Ужасный! Туманов Александрррррррр!!!!!! – раскатисто орет Женька, и уже на два тона ниже: – Ну а в синем я, всемогущий джинн, в миру Евгений Орлов. Так себе, погулять вышел. Господа, делайте ваши ставки! Фаворит, разумеется, Великий и Ужасный.
– Иди ты в… – Алекс тут же спохватывается: – Нет, это не мое третье желание! Орлов! Будь серьезен!
Женька опускает руки.
– Хорошо. Я серьезен. Серьезен, как никогда. И я тебе на полном серьезе отвечаю: я не человек. Пока. Хотя у меня есть имя, есть должность, есть квартира, машина. В общем, все. Но имеется одно маленькое «но».
– Я, кажется, начинаю догадываться.
– И все зависит только от тебя.
– А раз так… Ты ее никогда не получишь!
Женька смеется.
– Какие еще будут приказания, мой господин?
– Исчезни!
– Слушаю и повинуюсь!
Орлов исчезает, а вместе с ним и вся эта дребедень: песочные часы, хрустальный шар, боксерские перчатки. Алекс остается один. На душе неспокойно. Что все это значит? Алина никогда не будет с Женькой, если он не даст джинну свободу, чтобы тот окончательно превратился в человека. Это может длиться вечно. Жаль, молодость не вечна. Они так и состарятся в любовном треугольнике, не решив элементарной геометрической задачки.
Думай, Туманов, думай.
Когда каждая минута на вес золота, время не идет, оно летит, и его золотой запас стремительно сокращается. Алекс и не заметил, как прошел месяц, потом другой, третий. Много времени заняли ремонт и переезд. Орлов подыскал ему небольшую, но уютную квартирку в районе метро «Динамо». Были и другие варианты, более пафосные, например апартаменты в высотке на «Соколе», но он сам так захотел, чтобы быть поближе к Але.
Это не произвело на нее впечатления. Вместо того чтобы стать друг другу ближе, они еще больше отдалились. Хотя теперь они много времени проводили втроем. Вместе ужинали в ресторане, как правило в одном и том же, отчего-то полюбившемся Але, подолгу гуляли вечерами и даже вместе ездили отдыхать.
Он помнил только, что это было совсем не то, что в Турции, до той роковой аварии, в стандартном номере самого обычного отеля, без золотых унитазов в роскошных ванных комнатах и огромной кровати под балдахином. Тогда было просто море, просто солнце, бирюзовая волна, набегающая на раскаленный золотой песок, и с такой же охотой, как берег встречал волну, его жадный рот встречали ее горячие губы, мгновенно становившиеся мягкими и влажными. Тогда у него была Аля, а сейчас…