Сейчас она была у Женьки. Хотя Орлов и говорил, что все делает для него.
– Не верю! – хотелось крикнуть ему, когда за ужином в ресторане Женька начинал рассказывать анекдот, и смех Алины, которая смотрела на Орлова не отрываясь, звенел, как серебряный колокольчик.
Правда, порою в ее глазах мелькала тень грусти, и Женька тут же становился серьезен. Брал ее руку в свои ладони, подносил к губам и тихо говорил:
– Все хорошо, малыш.
– А как же я, малыш? – хотелось крикнуть Алексу. – Ведь я же лучше! Лучше собаки!
– Ах, ты здесь? – Алина наконец замечала и его, но он угадывал между строк: – Как? Ты еще здесь?
Единственная радость: они жили в разных номерах. То есть он с Женькой, а Алина одна. Она Орлова до себя пока не допускала. А тот был на удивление терпелив, что было не похоже на Женьку, который ждать не умел вообще, если это касалось женщин. Орлов набрасывался на них с жадностью зверя, который по меньшей мере неделю не ел, и они, ошарашенные, тут же уступали. А зря. Женька презирал доступных женщин, хотя и охотно ими пользовался. Был с ними щедр, осыпал дорогими подарками и вывозил на модные курорты, но при этом хамил и сразу заявлял о невозможности серьезных отношений. Теперь же все было иначе.
«Неужели Женька влюбился?» – гадал Туманов, глядя на Алину и лучшего друга. На сей раз все было всерьез. Орлов сдерживал свой темперамент, хотя ему это давалось с огромным трудом, не матерился, не говорил пошлости и не выказывал своего пренебрежения к женщинам, как обычно делал. Хотя если бы Женьке сказали раньше, что, приехав с красивой девушкой на курорт, он ее и пальцем не тронет, он хохотал бы до слез. До колик в животе.
– Это потому что я тебя не отпускаю? – допытывался Туманов у лучшего друга.
– Да, Ал, ты нам мешаешь.
– Если ты хочешь, чтобы я подождал в соседнем номере, пока вы…
– Ты не понял.
– И не мечтай! Я все еще не теряю надежды. Так бывало и раньше. Они все уходили ко мне, поняв, что ты эгоист, каких мало. Рано или поздно ты сорвешься. И, расплакавшись, она прибежит ко мне искать утешения. И останется навсегда.
– И не мечтай, – рассмеялся Женька. – Я, честное слово, рад, что взялся за эту работу. Любовь… – он развалился на огромной кровати, заложив руки за голову, и мечтательно закрыл глаза. – Я сам не пойму, что происходит. Она проста, как уравнение начальной школы, но я все никак не могу его решить, хотя прошел курс высшей математики. Если ее нет, я ищу ее, с надеждой вглядываясь в лица проходящих мимо женщин. Если она рядом, я пытаюсь ее коснуться, словно проверяя, так ли это на самом деле? И все время боюсь, что она исчезнет. Все мои мысли о ней: не холодно ли ей? Не жарко ли? Не хочет ли она есть? Или пить? А чего она хочет? Она молчит, мне страшно, говорит, я весь превращаюсь в слух. Я страстно ее хочу, как не хотел до нее ни одну из женщин, но еще больше боюсь, что это случится. Что она доверится мне полностью и тем самым привяжет меня навсегда. И я буду зависим от нее, как от наркотика, с такими же ничтожными шансами избавиться от зависимости. Я этого боюсь и мечтаю об этом страстно. Мои ночи превратились в ад. Ты был прав, Ал, – усмехнулся Женька. – Настоящая любовь не проходит. Она как число, где знаки после запятой бесконечны.