– Как она?
– Да помаленьку. Как и все.
– Успеем еще на кладбище, – вздохнула Ирина Витальевна.
– Да, туда торопиться не стоит, – пошутил Миша, но шутка вышла неудачной: все смутились.
Почему-то все, что Миша Бублик ни делал, получалось неудачным. Если шутил – все обижались, а уж если намеренно обижал – принимали как должное. От Миши все время ждали неприятностей, и он каждый раз оправдывал эти ожидания. Даже с доброй бесхитростной Валькой не смог ужиться.
– Поганый мужичишка, – сказала та, перед тем как потушить в палате свет. Так и сказала: мужичишка. – Ты с ним поосторожнее. Злой он. Злой и завистливый.
– Потому и не ужились? – улыбнулся он.
– Я с любым уживусь, но Бублик… Бублик сам для себя. Комплексы у него. Вот пущай и живет со своими комплексами, а не с бабой!
– Давно вы развелись?
– Да уж лет пять как. Еще спроси: почему детей нет. Спроси, спроси, я не обижусь.
– Почему детей нет? – с улыбкой спросил он. Как же ему нравилась эта дама, черт возьми!
– Еще и Бубликов рожать от такого, – презрительно сказала она. – Мне его дрянные гены не нужны. Я хочу красивых детей и не придурошных.
– Уже поздно, – заметил Саша, глянув в окно. – Как же ты поедешь?
– А я на последнем автобусе, – беспечно махнула рукой Валентина. Потом кокетливо подмигнула: – Али остаться предлагаешь? От тебя бы я родила.
Он смутился:
– Боюсь, сейчас ничего не получится.
– Да я все понимаю… Ну, ничего! Я вот тебя на ноги поставлю, а там поглядим. Спи.
Она погасила свет и вышла. Он какое-то время лежал со счастливой улыбкой на лице. Жизнь не кончилась, нет. И какой толк сокрушаться о том, что было?
– Я прощаю тебя, Орлов, – сказал он вслух и через минуту уже крепко спал. И мучивших его снов больше не видел.
И потянулись дни… Один похож на другой, и все чем-то наполнены. Туманов вовсе не чувствовал скуки. Хорошо ел, много спал, барахтался от души в крохотном, остро пахнущем хлоркой бассейне, ходил на массаж, принимал сеансы физиотерапии и душ Шарко. Здесь все осталось еще с тех, советских, времен, когда граждане в обязательном порядке должны были заботиться о своем здоровье и получали от профсоюза бесплатные или за чисто символические деньги путевки в санатории. Эта добротная, без изысков и навязчивости медицина и такое же питание существовали как раз для здоровья, а не для развлечения. Поэтому Александр стремительно поправлялся, гораздо быстрее, чем ожидал.
Свободное от лечения время занимали долгие беседы со священником и ежедневные, часовые, с психотерапевтом, по назначению лечащего врача. Отец Игнатий, настоятель храма, который являлся главной достопримечательностью города, считал своим долгом чуть ли не ежедневно посещать и часовню, построенную на территории дома отдыха «Энергетик». Здесь проходили реабилитацию люди, пережившие страшное потрясение и побывавшие между жизнью и смертью. На пожертвования их родственников и была построена часовня у источника, который теперь считался святым. Здесь можно было помолиться, испить целебной воды и исповедаться, после чего причаститься и попросить у батюшки благословения. Многие из пациентов чувствовали себя потерянными, выбитыми из колеи, никому не нужными. Травмы и болезни сделали их инвалидами, и они боялись стать для семьи обузой. Отец Игнатий подолгу с ними беседовал, параллельную работу проводил и психотерапевт: лечение души. Или возвращение ее к жизни.