Однако кого же так упорно разыскивали холодным январским утром, кто мог вызвать против себя целые легионы национальных гвардейцев?..
Жако посмотрел на меня с сожалением.
— Как, неужели, сударь, вы не догадываетесь?
Я не догадывался.
— Тогда взгляните вон туда, и вы увидите, где собираются главные силы.
Главные силы собирались вокруг отеля Лафотри.
Тут я сразу все понял. Сделав знак мальчику следовать за собой, я направился к дому номер 39.
* * *
Мы прибыли вовремя, чтобы увидеть весьма выразительную картину.
У подъезда сгрудились национальные гвардейцы дистрикта, как обычно охранявшие отель Лафотри. Толстый офицер в белых перчатках, по видимому возглавлявший один из легионов вторжения, вел переговоры с начальником пикета, хорошо знакомым мне сержантом Ле Ружем.
Толстяк горячился:
— Но разве вы не видите, сержант, кто перед вами? Я капитан Пленвиль, и вы обязаны мне повиноваться!
Ле Руж отсалютовал офицеру:
— Господин капитан, я к вашим услугам!
— Тогда, черт возьми, почему же вы не хотите пропустить нас?
— Господин капитан, я на посту и исполняю приказ своего начальства. Прошу извинить, но вам следует обратиться к руководству дистрикта!
— Однако я имею полномочия, подписанные генералом Лафайетом!
— Господин капитан, я надеюсь, вы, как военный и офицер, не захотите, чтобы мы нарушили присягу!
— Дьявольщина! Вы ведь как раз и нарушаете ее, отказывая мне в повиновении!
Но Ле Руж был непреклонен. Снова самым почтительным тоном он предложил Пленвилю обратиться в комитет дистрикта.
Толстый капитан колебался. Конечно, ему ничего не стоило прорвать ряды малочисленных стражей и силой овладеть входом в отель; но, по видимому, его смущала молчаливая толпа, возраставшая с каждой секундой и явно не сочувствовавшая его планам. Он отошел от Ле Ружа и стал тихо беседовать о чем-то с двумя господами в черном, сопровождавшими его отряд.
Я понял, что нельзя терять ни мгновения.
Шепнув Жако, чтобы тот оставался у подъезда и внимательно наблюдал за происходившим, сам я почти бегом, переулками и задними дворами, бросился к Кордельерскому монастырю.
Близ ограды церкви стояла группа людей.
Это были комиссары дистрикта; я узнал председателя Дантона, а также его коллег Фабра д'Эглантина и Паре. Здесь же находился и мой пропавший друг Мейе. Почти одновременно со мной к монастырю подошел военный в форме офицера национальной гвардии — начальник сооруженных сил дистрикта Ла Вийет.
Дантон громко говорил Жюлю Мейе:
— Это покушение на права человека! Клянусь честью, мы этого так не оставим!..
— А по-моему, — возразил Ла Вийет, — мы обязаны повиноваться властям!