— Погоди! — рыкнул я на нее, вдруг сообразив, что она младше меня, а все остальное — сантиметровый слой неплохо наложенной косметики. — Слушай внимательно — покажи мне дачу Марычева. Только тихо.
Она еще несколько секунд размышляла, до водя меня до кипения, а потом ответила решительно:
— Не. Не покажу. Ты грабитель, а там такой клевый дед живет... — она задумалась и честно поправилась: — Жил. Пс-с-сти, а то закричу. Ой, мама, что это?!
Я уж было думал, что она начала кричать, но сказано это было тихо и скорее уж с изумлением, а не со злостью, страхом или просто громко, Да и смотрела она мимо меня, куда-то на дачи... Я невольно проследил ее взгляд и в первые мгновения не увидел ничего примечательного. Дачи стояли темные, в двух или трех горели огоньки...
А в одной — с такой штукой наверху, которая называется «мансарда», скрытой высоченными деревьями — огонек в этой самой мансарде ДВИГАЛСЯ. Словно кто-то ходил с фонариком.
— Это там, — пискнула девчонка, кажется протрезвевшая у меня под мышкой.
— Это дача Марычева? — опросил я, чувствуя, как напряглись все мышцы, а волоски на теле поднялись, словно наэлектризованные. — Слушай, юная правонарушительница. Мчись со всех ног к участковому, к сторожу — к любым властям. Все расскажешь. Я на даче.
— Не ходи, — неожиданно снова воспылав ко мне любовью, вцепилась она в рукав куртки. — Ой, не ходи, не ходи, неходи-неходи-неходи-неходи-и-и-и...
Она заныла, как комар, но я вырвался и, перемахнув забор, побежал мимо дач, тонувших в темной зелени — не сводя глаз с перемещающегося огонька в мансарде. Конечно, разумней всего было не входить туда, а дождаться взрослых с настоящим оружием. Наверное, я бы так и сделал. Но меня беспокоил Олег. Если он успел уйти — тогда ладно. А если бандиты его захватили?
Точно я этого не знал. А ждать — не мог. Это было бы не по-мужски.
Оставалось надеяться, что загулявшее недоразумение добудет мне хоть кого-нибудь в помощь. А я...что же, стрелять буду первым и в глаза.
Помоги, господи.
Калитка на участок была открыта. Отсюда, с близкого расстояния, дом оказался почти не виден, только мансарда торчала, но и там огонька уже не было. Бесшумно и быстро ступая, я крался по аллее, стараясь держаться в тени кустов и не сводя глаз с двери, которую уже видел.
Луна отражалась на стеклах. На ВЫБИТЫХ стеклах. Часть застекления зловеще чернела, проломами. Подойдя ближе, я увидел, что выбито и окно вдобавок — около угла.
Потом я споткнулся о труп.
Я сразу понял, что это труп — и взмок, застыл, не в силах опустить голову, потому что это мог быть только Олег. Я стоял, замерев, ощущая носком кроссовки тяжелую, неживую, мягкую податливость и заставлял себя по миллиметру опускать голову...