Ой и тихо было в зале... На такую тишину, как на стальную цепь, можно подвешивать крепостные ворота — не лопнет, не порвётся... А в единственном глазу Синкэ медленно начал разгораться страшный гнев... Вот с таким взглядом и совершаются поступки, которых потом стыдятся великие и справедливые вожди. И ещё Вадим подумал: а не зарубили бы под горячую руку и Ротбирта... и Эрна — как она будет?
Впрочем, Ротбирт уже сидел верхом на скамье. И лицо у него было такое, что становилось ясно: долго, не долго думай, а он ляжет там же, где Вадим...
...Если бы Вадим хоть движением брови, хоть ноткой в голосе, хоть намёком в позе выдал какое-нибудь волнение — он бы не сошёл с места. Но он говорил спокойно и вроде даже с сожалением. И смотрел прямо.
Во взгляде Синкэ погас гнев. Уже совсем тихо, с обидой, он сказал:
— Я думал, что будет у меня снова брат. Вижу — ошибся.
— Ошибся, кэйвинг, — подтвердил Вадим. Винкэ вздохнул:
— Что же... ты мне не клялся, верно. Жаль, что уходишь теперь, когда так мало осталось у меня людей. Но держать тебя я не хочу.
— На эти земли придут к тебе ещё многие, — сказал Вадим. Синкэ сердито фыркнул:
— Что мне твои утешения, я не твоя жена! А это — держи, что стоишь? — он кивнул на полный золотом шлем. — Чтобы не говорили, будто я меняю свои решения так же легко, как треплется на ветру лист на дереве! И это держи! — и он надел цепь на шею Вадима. — Нет ли кого из славных пати, кто был бы против? — спросил он зал, и оттуда не донеслось ни единого «есть такой!»
— Благодарю за честь, властитель Галада, — Вадим поклонился. — Ты и вправду не только храбр и щедр — ты справедлив. И если бы не звала меня моя клятва — не отказался бы я тебе служить и не худшим твоим пати я бы стал. Прости, если можешь.
— Иди ты... куда подальше, — чисто мальчишески ответил Синкэ. — А как уйдёшь — так запомни: все мечи Галада твои в день, когда тебе понадобится сталь.
— Щедрый дар, — искренне сказал Вадим. Уже через его голову Синкэ спросил:
— Ну а ты, Ротбирт Стрелок? Ты останешься?
Ротбирт встал. Вздохнул так, что кожаная куртка обтянула мускулистый торс. И покачал головой:
— Прости, кэйвинг, но...
— Довольно! — возвысил голос Синкэ. — И меня в глаза называют достойным вождём — да что ж это за вождь, от которого бегут его лучшие люди?!
Тогда Вадим обернулся. Медленно достал из ножен свой длинный меч. И, глядя в лицо юному кэйвингу, ударил клинком о браслет на запястье, выкрикнув:
— Син-кэ!
— Син-кэ! — поддержал Ротбирт. И воины, вскакивая один за другим, умножали хор голосов и стали:
— Син! Кэ! Син! Кэ Син! Кэ!